Сверху, кряхтя, опускался Бела-Бачи.
– Эй, парень, я не наступлю тебе на мозги?
Голос его звучал глухо, как будто он говорил из бочки. Я отодвинулся в сторону, уступая ему место возле стремянки.
– Иди за мной.
Бела-бачи схватил мое запястье своей рукой, и я удивился: она была крепкой и твердой, словно деревянная.
В полной темноте мы прошли с десяток метров. Ход, вероятно, был недавно удлинен. Касаясь свободной рукой стены, я вначале ощущал пальцами песок, а потом уже кладку, неровную, из нетесаных угластых камней – такая кладка часто встречается в фундаментах старинных зданий.
Я не удержался и спросил:
– Ход ведет под дом?
– Нет, в другую сторону. Здесь когда-то корчма стояла. Верх весь снесли, а каменный бункер так и остался в земле, под огородом… Вот и пришли!
Он остановился. Стал и я. Откуда-то доносились едва слышные голоса. Слов разобрать нельзя было. Как будто где-то по соседству бормочет репродуктор.
– Ну, черти, галдят, как на базаре!
Бела-бачи несколько раз стукнул кулаком по двери. Она была, видно, из толстых плах – удары прозвучали негромко и глухо.
Дверь отворилась.
– Бела-бачи! Ребята, Бела-бачи!
Я сразу узнал этот голос. Усач Фазекаш из винного погреба!
Мы вошли в бункер. Здесь было довольно просторно и светло. С низкого потолка из неровных толстых закопченных, как во фронтовой землянке, бревен свисала яркая электрическая лампа. Стены, выложенные из камня, были с одной стороны обшиты новенькими, совсем еще желтыми, досками. Из таких же досок сколочены нары, протянувшиеся вдоль этой стены. На разбросанных в беспорядке одеялах лежали двое парней в солдатской одежде.
Тоже знакомые! Из того же винного погреба. Янчи, который экзаменовал меня по словацкому языку, и Черный.
Вот он увидел меня, соскочил с нар:
– А, русский!.. Ваш покорный слуга!
– Он не русский, – сказал Бела-бачи.
– Не русский?.. Ага! Что я говорил? – торжествующе завопил Черный. – Нет, что я говорил?
Бела-бачи покачал головой:
– Ты можешь хоть на минуту заткнуть свою медную глотку? Я слышал твой голос, еще когда только подходил к улице Гонведов.
– «Шуму много, а шерсти мало, – сказал черт, остригая кошку», – усатый Фазекаш, хмурясь, смотрел на Черного.
– Хорошо, я заткну глотку. Но вы мне все-таки скажите, что будем с ним делать?
– С ним? Заниматься будете, – ответил Бела-бачи. – Он вас научит, как делать из паровозов самолеты.
Наступила короткая пауза. Они все многозначительно переглянулись. Я в упор смотрел на Черного. Что ты сейчас скажешь, крикун? Он сжал губы, морща лоб, но молчал.
– Значит, все-таки русский, – Янчи хлопнул меня по плечу. – Здорово, русский!