Кроме того, выполняя свою основную работу для герцога, барон почти всегда выдавал себя за купца. Вообще барон Густас обладал многими талантами, к которым относилось и умение хорошо изменять свой облик. Три дня на притирки специальным составом, разработанным Брунилом и изготавливаемым им же из только ему известных ингредиентов, и у барона вырастали борода и усы, довольно немаленькие при этом. Толстые стельки в сапоги для изменения роста, толстый халат, да еще умение менять свой голос, — и перед людьми вместо стройного, гладко выбритого барона Густаса возникал бородатый и усатый, в меру упитанный купец. В этой своей второй ипостаси торговца барон-купец прославился тем, что никогда никого не обманывал. Он всегда вел свои торговые дела предельно честно. Честно, всегда вперед, при заключении договора, расплачивался с вольными наемниками или вольными воинами, которых он нанимал для охраны караванов и других подобных целей. Поэтому все купцы знали его как Голос Правды за торговые дела, не подозревая, что это прозвище пристало к нему совсем за другие заслуги.
А метод, с помощью которого удалось раскрыть немало важных тайн, и который Голос придумал для герцога и Императора (все императоры доверяли герцогам Алого Плаща и часто привлекали их к раскрытию внутренних заговоров, нынешний же герцог вообще возглавляя тайную службу Империи), если, конечно, шпионы и изменники упирались и молчали (барон, да и герцог были людьми отнюдь не кровожадными и мучить кого-либо понапрасну не любили), назывался «поедание вживую». Такое название дал методу Голоса сам герцог, когда присутствовал на допросе по его опробованию. После этого случая герцог, правда, два дня не мог ничего есть и после на допросы уже никогда не ходил, хотя всегда сам себя считал закаленным бойцом, чего могли подтвердить все, кто его знал. Но одно дело бесстрашно рубить головы врагам в бою, а другое — смотреть на то, как калечат беззащитных людей, хоть и врагов, да еще таким способом. Метод или способ допроса заключался в том, что допрашиваемого сажали на стул и крепко привязывали к нему, затыкали рот, а в глаза, наоборот, ставили распорки, чтобы их нельзя было закрыть. Потом прямо напротив ставили клетку с помещенным туда несчастным. Чаще всего в клетке оказывался какой-нибудь особо провинившийся обычный преступник-уголовник или пойманный разбойник. Таких «счастливцев» всегда в достатке хватало в городской тюрьме. Руки несчастного прикреплялись ремнями к прутьям клетки так, чтобы они по локоть торчали наружу. На руках делали несколько неглубоких разрезов ножом, чтобы из них капала кровь, а затем выводили специально обученную голодную собаку. Эта собака тут же начинала обгладывать окровавленные руки несчастного, находящегося в клетке. Если допрашиваемый был крепок, молчал и его не очень смущали страдания незнакомцев, то для целей устрашения люди герцога хватали его близких или родственников (детей, жену, мужа, мать, отца, друзей и т. д.). Соответственно после, как правило, уже сошедшего с ума преступника в клетку сажали кого-нибудь из этих родственников или друзей. Впрочем, такая мера требовалась очень редко. После такого «пожирания живьем» уже первого несчастного, люди, как правило, «ломались» и говорили все, что знали. Либо иногда было достаточно только намека, что следующим в клетке будет ребенок или жена допрашиваемого, даже если никакого родственника еще на самом деле в руках герцога не было. Но не так уж и трудно было их найти и захватить, в том числе на территории других государств. У герцога были для этого специалисты. На крайний случай, если у допрашиваемого не было ни родственников ни друзей или тот был уверен, что их никогда не найдут, в клетку сажали его самого. На памяти барона только двое, когда их самих посадили в клетку, смогли выдержать пытки и ничего не сказали. Они даже не сошли с ума, но всё равно вскоре умерли в страшных мучениях от полученных ран и болевого шока.