— Что вы хотите этим сказать?
— Норман рассказывал мне о вашей любвеобильности.
— Норман? Вряд ли его можно назвать внушающим доверие свидетелем.
В этом был свой резон, неохотно признал Стив. Он не знал о Нормане ровным счетом ничего и никогда не встречался с ним до того памятного разговора.
— К тому же, — продолжила Эмили, — как насчет вас самого? Почему вам захотелось поцеловать меня? Вы же ясно дали понять, что не верите ни одному моему слову, а значит, считаете ответственной за гибель Станисласа и за смерть моего ребенка.
Возразить было нечего. Как бы ни был Стив ослеплен порывом похоти, факты оставались фактами. А это означало, что он поцеловал женщину, которую должен презирать.
Стив любил Луизу, никогда ей не изменял. А после смерти жены если и ложился в постель с какой-нибудь женщиной, то, по крайней мере, та ему нравилась.
— Давайте будем считать это временным помешательством, — предложил он, вставая с кровати. — С обеих сторон.
— Это не должно повториться!
Его взгляд невольно остановился на проступающих сквозь ткань пижамной куртки сосках.
— Можете не беспокоиться, — заявил Стив. — Я собираюсь лечь спать. Один. Будем надеяться, что к утру погода улучшится.
— Это просто необходимо! — воскликнула она с явным отчаянием в голосе.
Стиву хотелось того же, хотя он не собирался сообщать ей об этом. Он и так уже наделал достаточно глупостей, совершенно ни к чему добавлять новые.
— Вам не холодно?
— Нет, благодарю вас.
Выключив фонарик, Стив улегся на узкую, сантиметров на двадцать короче, чем надо, кушетку. Какая бы завтра ни была погода, он уберется отсюда, и один, без Эмили Левски.
Когда Эмили проснулась, сквозь плотные коричневые шторы уже пробивался дневной свет. Некоторое время она лежала неподвижно, не совсем понимая, почему у нее так болит голова и почему за окном так сильно завывает ветер. Затем все вспомнилось. И ее неправильно понятая, враждебно встреченная попытка примирения с Рудолфом и Гертрудой. И поспешный отъезд. И автомобильная авария. И то, как она очнулась здесь, в этой комнате. И боль, и головокружение, и потрясение от того, что ей вновь пришлось оказаться в единственном месте на земле, которого она надеялась никогда больше не увидеть.
И наконец, ее спаситель.
Недаром Эмили оставила его напоследок. Встречала ли она когда-нибудь человека, настолько влекущего к себе, такого мужественного и уверенного в своих силах? Так хорошо владеющего собой и так не желающего верить ей? Пожалуй, нет. Почему ее не спас какой-нибудь фермер на тракторе, имеющий полную, дружелюбную жену и кухню, в которой пахнет жареным мясом и свежеиспеченным хлебом?