Гертруда направилась в кухню, а Рудолф повел Стива в пристройку. Обстановки здесь было немного, а сами комнатки выглядели стерильно чистыми. И спальня не составляла исключения. Однако в ней стоял страшный холод.
— Вы должны извинить мою жену, мистер… Стив, — сказал Рудолф. — Она в большом горе, и это вполне понятно. Устраивайтесь, как вам будет угодно, а когда закончите, проходите в столовую.
Уложив Эмили Левски на широкую кровать, Стив обратился к хозяину дома:
— Когда она придет в себя, ей понадобится горячая пища. — Он с неудовольствием отметил, что машинально перенял обыкновение Рудолфа называть Эмили Левски не по имени, а просто «она».
— Я позабочусь об этом. Потом я покажу вам вашу спальню.
— Думаю, мне лучше будет остаться здесь и приглядеть за вашей невесткой, — возразил Стив с изумившей его самого неохотой. Но ведь если этого не сделает он, тогда кто же? — После такого сильного удара головой рекомендуется не оставлять больного одного по крайней мере двадцать четыре часа.
— Как хотите, — ответил Рудолф, явно недовольный проявлением подобной любезности по отношению к женщине, неподвижно лежащей на кровати. — В ящике комода есть постельное белье, можете устроиться на кушетке, — продолжил он. — Я вернусь через несколько минут.
Как только дверь за ним закрылась, Стив приступил к действиям. Плотно прикрыв окно шторой, он включил обогреватель на максимум, быстро развел огонь в стоящей в углу дровяной печке и только тогда повернулся посмотреть на женщину.
Эмили Левски. Вдова Станисласа. По всем свидетельствам, неверная и неблагодарная жена, по всей видимости убившая собственного ребенка.
Но все это отнюдь не делало ее менее красивой.
Вытирая ладони о брюки, Стив все с той же странной неохотой приблизился к кровати и, стараясь не обращать внимания на шелковистую гладкость кожи, приложил ладонь к щеке Эмили и ощутил, насколько та холодна. Сняв с женщины перчатки, он начал согревать ее длинные ухоженные пальцы в своих. Обручального кольца не было. Как и вообще каких-либо ювелирных украшений, что несколько удивляло. Стив имел дело со многими женщинами в самых разных обстоятельствах, как человеку хорошо обеспеченному и в настоящий момент холостому ему частенько приходилось за ними ухаживать, и большинство было увешано бриллиантами. Так почему же богатая вдова Эмили Левски их не носит?
Словно услышав свое имя, женщина беспокойно пошевелила головой, ресницы ее дрогнули. Затем с губ сорвался легкий болезненный стон, а по телу пробежала дрожь.
Подавив инстинктивное сочувствие, Стив снял с нее туфли, практичные, на низких каблуках и явно не кожаные. Наряду с отсутствием драгоценностей это также показалось ему странным. На Эмили были черные брюки и темно-синий свитер, не скрывающие не менее умопомрачительную, чем лицо, фигуру. Увидев, что она по-прежнему дрожит, он торопливо вытянул из-под женщины одеяло и укутал ее.