— Ты меня балуешь этими ночными посещениями, — сказал он, слабо улыбаясь. — Благодаря тебе, время быстро проходит.
«Он что-то хочет сказать мне, — мелькнуло в мозгу Эшли. — Но не решается. Я уверен, что дело идет о той девушке».
Вслух он сказал:
— Я велел Григсу приготовить все к отъезду, мы завтра уезжаем. Уверен, что теперь ты уже ничего не будешь иметь против. Дело в том, что я чувствую себя очень скверно, и чем скорее мы вернемся в Лондон, тем лучше. Мне так кажется…
— Неужели что-нибудь новое? — тотчас же спросил Родней.
— Нет, вероятно, старое ухудшилось. Мне кажется, единственный врач, который мне хоть немного помогает, — это Калькотт. И, кроме того, я просто хочу домой.
Он провел тонкой, испещренной синими жилками, рукой по седым волосам, которые — Родней хорошо помнил это — до войны были такими блестящими, темно-каштановыми, — и глубоко вздохнул.
— Иногда тоскуешь по дождю, по прохладной зелени и пасмурному небу, по собачьему лаю и по потрескиванию огня в камине. Ах, как я хочу домой!..
Тон Эшли волновал Роднея. Он протянул руку и положил ее рядом с рукой брата.
— Конечно, мы уедем завтра, но… — он поколебался. — Я должен тебе кое-что сказать, Эш! Дело идет о Сильвии Дин. Я сделал ей предложение…
Он несколько мгновений не глядел на Эшли, медленно достал портсигар, вынул папиросу и очень осторожно зажег ее. Когда вновь взглянул на брата, он встретил его спокойный, холодный взгляд.
— Ты сделал предложение дочери того человека, который был убит на днях? — отчеканил он.
— Который спас мне жизнь… — поправил Родней.
— Сколько времени ты знаком с мисс Дин?
— Это к делу не относится! — резко ответил Родней. — Я сделал Сильвии предложение, и она согласилась.
В то время, как он это говорил, ему внезапно пришло в голову, что он на самом деле ни разу не упомянул Сильвии о браке; это казалось таким ненужным и после их взаимного признания в любви само собой подразумевалось.
Он резко добавил:
— Во всяком случае, наш брак уже дело решенное.
Эшли приподнялся, опираясь на подушки; он не сводил с брата пронзительного, грустного взгляда.
— Ты считаешь брак с мисс Дин вполне подходящим для тебя? — внезапно спросил он.
— Безусловно! — ответил Родней.
— Ровно неделю тому назад ты упомянул при мне впервые имя этой девушки. Я тогда же сообщил тебе все, что знаю об этой семье, и все, что я лично испытал по милости отца этой мисс Дин. Оставим, однако, мои личные чувства в стороне. Ты так же хорошо осведомлен, как и я, о положении Маркуса Дина в обществе — его выставили из всех порядочных клубов Лондона. В Париже его постигла та же участь, и ему пришлось бежать оттуда после скандала с молодым Пелеретом. Леди Дин не менее знаменита, чем ее покойный супруг. И ты после всего этого считаешь, что вполне допустимо ввести в нашу семью дочь подобных родителей?