— Я люблю видеть вокруг себя веселые лица, — раздраженно говорил он в таких случаях. — Ради всего святого, перестаньте, неужели вы не можете это сделать?
Но слезы Сильвии, которая так горько рыдала у него на груди, казались ему самым сладостным и, вместе с тем, самым печальным из всего, что ему приходилось переживать.
Он окинул взглядом гостиную — нет, эта обстановка определенно не подходит Сильвии. Теперь, когда нигде не было видно следов заботливости Додо, комната, обставленная с низкопробною роскошью, выглядела мрачной и унылой. У Додо был талант создавать повсюду, где бы она ни находилась, необыкновенно уютную обстановку, полную комфорта и покоя.
Сейчас в комнате не было цветов; подушки, которые Додо обычно разбрасывала повсюду, были аккуратно взбиты и разложены в строгом порядке; стол, заваленный бумагами, напоминал газетный киоск.
Монти вспомнил свою квартиру на Пэл-Мэл-стрит: большие светлые комнаты; такие глубокие и удобные кресла, что в них свободно можно было улечься; свою «клетушку» — так он называл виллу в Ньюмаркете, построенную знаменитым архитектором; внутри ее был выдержан старинный стиль — низкие потолки с дубовыми балками, а стены обиты панелями резного дерева; хотя в доме совершенно отсутствовала бьющая в глаза модная роскошь, он был обставлен и оборудован с необычайным комфортом.
Монти ненавидел огромные, чопорные, похожие на сараи, отели с целыми легионами слуг, которые всегда торчат у вас перед глазами, когда они вам не нужны, и неизменно исчезают, когда вам почему-либо понадобятся их услуги.
Он любил музыку; у него был очень уверенный удар и прекрасный слух. «Дайте мне только мотив, я сыграю вам все, что хотите», — говорил он. И действительно, ему стоило один раз услышать что-нибудь, и он по слуху отлично передавал вещь.
Ривс мысленно перенесся в Англию, и его охватило сильное желание покинуть как можно скорее эту страну солнца и блеска.
Он снова взглянул на Сильвию: она задремала, — может быть, устав от слез, просто закрыла глаза.
Очень осторожно Монти освободил онемевшую руку. Она уснула, бедняжка, наплакалась, как маленький ребенок, и заснула.
Монти поправил подушки и опустил на них Сильвию. Она не спала, но была настолько обессилена, что ничего не сказала и даже не пошевельнулась. Теперь, когда для нее все кончено в жизни, зачем возвращаться к действительности.
Она слыхала, как Монти на цыпочках вышел из комнаты, но глаз не открывала: разве стоило теперь смотреть на что-нибудь?
Родди уехал, покинул ее… Всю неделю она ждала, надеясь каждый день получить от него известие. Но напрасно. Однажды, не совладав с собой, она отправилась на «Цветочную виллу», и сторож, старый, угрюмого вида итальянец, сообщил ей, что господа уехали. Более подробных сведений она не могла у него добиться.