Старуха Чосер никогда не выходила в сад, вряд ли она пойдет туда сейчас. То же касается Уинтроп или Фордайс. Согласно книге «Медицинская экспертиза в деле Кристи», через несколько месяцев тело в земле превращается в скелет. Следующей весной от нее останутся только кости.
Микс похоронил ее в красной простыне. Снял с нее пакет, разрезал наверху на мелкие кусочки и выбросил в мусор. Дважды он проверял котел, удостовериться, что там ничего не осталось. В темноте дна не было видно, но вряд ли там могло что-то остаться.
И тут по спине пробежал холодок. Стринги! Куда делись стринги? Теперь он вспомнил, что они лежали у него в кармане, а потом он бросил их в котел. И не достал. Они все еще там. Какая разница, подумал он, все равно никто туда не заглянет, старуха много лет не пользуется им. Можно забрать их когда угодно, хоть сейчас. Он был уверен, что старуха все еще в постели, но, даже если и встала, то пойдет в гостиную. Но когда он вышел на лестницу, то услышал, как хлопнула входная дверь и раздался голос миссис Фордайс:
– Гвен! Ты жива?
Старая дура. Теперь придется ждать ее ухода, а это может случиться через несколько часов.
Надеясь, что не придется подниматься по лестнице, Олив с двумя сумками продуктов сразу заглянула в гостиную. Она была одета в новые черные брюки и лимонный жакет, в тон волосам. К ее радости, Гвендолин не спала, лежала на диване в ночной рубашке.
– Я принесла тебе поесть, дорогая, – сказал Олив.
– Timeo Danaos et dona ferentes,[2] – произнесла Гвендолин.
– Я не знаю никакого Тима, Гвен, – рассмеялась Олив, – и не понимаю ни слова на латыни. Как дела?
– Как и следовало ожидать – у меня нет аппетита, так что не надо носить мне продукты.
– Ну, не ворчи, Гвен. Я же хочу помочь. Я сделаю тебе кофе.
Пока ее не было, Гвендолин обследовала сумки. Шоколад – хорошо, можно съесть кусочек – бисквиты, марципаны, жуткий пирог с кремом. Впрочем, неплохо. Хотя бы не притащила салат и безвкусные зеленые яблоки.
Олив вернулась с кофе и имбирным печеньем на блюдце.
– Ты такая худая, Гвен. Тебе все можно есть. Счастливица!
– Ты что, сидишь на диете? В твоем-то возрасте?
– Ну, я не так уж стара, чтобы не следить за внешностью.
– Кстати, о внешности. Это твое?
Олив взяла в руки странную штуку и захихикала:
– Ты шутишь, Гвен? Это какая-то игра?
– Я нашла это на дне котла, в прачечной. Наверняка твое, и я хотела бы знать, что это такое.
– Гвен, ты, конечно, не была замужем и абсолютно наивна в некоторых вещах, но это уже слишком. Любой ребенок скажет, что это такое.
– Спасибо. Это многое проясняет. А теперь, может, объяснишь?