Гвендолин начала подниматься по лестнице. Всю свою жизнь, с тех пор, как научилась ходить, она ходила по этим ступенькам вверх и вниз.
Можно написать Стивену Ривзу, что она помнит встречу с ним на Риллингтон-плейс за день до того, как они познакомились. Конечно, она точно не помнит и даже не уверена, что он вообще видел ее. Если не видел, то, наверное, сочтет ее полной дурой, даже решит, что у нее – как это называется? – болезнь Альцгеймера.
Отто, словно сфинкс, лежал посреди площадки.
– Что ты тут делаешь?
Она чуть ли не впервые обратилась к нему. Разговаривать с животными – глупо. Отто встал, выгнул спину и потянулся. Посмотрел на нее, спустился по лестнице и исчез в тени. Гвендолин открыла дверь квартиры жильца и вошла внутрь. Все было снова до невозможности чистым. Что за фанатик поправляет подушки на диване перед уходом на работу? Статуэтка Психеи на кофейном столике показалась ей вульгарной. Гвендолин подняла ее и удивилась – тяжелая.
Снизу статуэтка была грязной, будто ее поставили в разлитый кофе. А чем еще темным могли ее запачкать?
Макбет, конечно же, заговорила бы о крови. Увидев, как мало книг в комнате, она покачала головой. Ничего, кроме работ о Кристи. Это напомнило о письме.
Но прежде надо зайти в соседнюю комнату и еще раз взглянуть на половицу. Насколько ей помнится, та не была вздутой. Разве что чуть-чуть. Гвендолин вглядывалась в рассохшиеся доски и вдруг догадалась, что это за дырочки. Их прогрызли жуки-древоточцы. Папа говорил, что древоточцы не лучше термитов, они могут уничтожить весь дом. Что делать?
Она нерешительно постояла в дверях, снова вспомнив о письме. Надо попытаться еще раз и, возможно, намекнуть ему, что не стоит верить слухам. Но ведь не прикажешь не верить собственным глазам. В комнате неприятно пахло – этого запаха раньше не было. Надо обратить на это внимание. Неприятный запах, очень неприятный. Интересно, термиты воняют? Возможно. Если станет хуже, придется вызывать мастера.
Когда она напишет письмо, то найдет телефон этой службы в справочнике. Есть что-то такое под названием «Желтые страницы». Она ни разу не открывала его с тех пор, как нашла на пороге.
«Новомодный» – так Гвендолин называла все, что появилось после шестидесятых. Компьютеры, компакт-диски и то, на чем их слушают, мобильные телефоны, счетчики на парковке, цветные фотографии в газетах, калории и диеты, исчезновение телеграмм и, конечно, Интернет. Ей удавалось избегать вторжения этих новшеств. Но «Желтые страницы» – это книга, а с любыми книгами она была на «ты». Папа говорил, что попади он на необитаемый остров с телефонным справочником, он бы читал его. Гвендолин обнаружила, что «Желтые страницы» – не такие уж новомодные, как она боялась, и вполне понятные.