Но благодаря стараниям обиженной прессы все горожане знали, что в городе снимается какой-то художественный фильм. А потому прохожие стремились узнать Эйба Робинсона, Джеффа Дармера, Джека Марлина и Люка Беррера в любом их маскировочном одеянии.
И нет-нет да в кинокамеру сосредоточенного Люка Беррера засовывалась чья-нибудь посторонняя физиономия. И эта нахальная физиономия пыталась передать через кинокамеру Люка Беррера горячие приветы не только своим маме и папе, но также и всем остальным ближайшим родственникам.
И весь этот материал тоже, в конце концов, попал в монтажный блок киностудии. И Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин, Люк Беррер выудили из этих пленок все, что только могли. И некоторые из этих кратких секундных эпизодов тоже вошли в этот необычный фильм, и это впоследствии шокировало и критиков, и зрителей.
А чуть ли не каждый день после напряженных съемок у съемочной группы еще хватало сил и времени на посиделки, чаепития и разговоры в огромных комнатах шикарного особняка. Однажды мы собрались в огромной гостиной особняка, на улице шел сильный дождь, никому не хотелось куда-то уезжать в такую ужасную погоду.
В одном конце гостиной на большом диване сидели Даг Хауэр, Эйб Робинсон и Джефф Дармер. Эйб Робинсон и Джефф Дармер что-то взахлеб говорили Дагу Хауэру, а он сосредоточенно смотрел в глубь себя.
Наверное, Эйб Робинсон и Джефф Дармер рассказывали Дагу Хауэру о том, какой он все-таки необычный, талантливый и замечательный и как они на протяжении многих лет им восторгаются. А Даг Хауэр просто смотрел в глубь себя и думал о том, что еще много важных и разнообразных дел он обязательно должен совершить на этой земле.
Я незаметно смотрела на него издалека. Он был для меня как бог. Разве я могла рассчитывать на что-то большее?
Мы с Камиллой, дедушка Ичи, Джек Марлин, Люк Беррер, Роландо, Цезаро, пара техников киностудии и несколько актеров сидели в противоположном конце гостиной на мягких креслах вокруг большого стола и терпеливо слушали непрерывную болтовню разговорчивого дедушки Ичи.
— Итак, значит, мы, ацтеки, пошли и понесли статую своего бога перед собой, — рассказывал дедушка Ичи, — эта статуя умела говорить, и она должна была сказать, где мы должны будем остановиться.
— Да ну? — не поверил Джек Марлин.
— Да, так все и было, — сказал дедушка Ичи, — а я шел впереди всех.
— Ну да! — удивился Люк Беррер.
И дедушка Ичи поставил чашку горячего кофе на кисть руки и пошел пальцами по столу.
— Шли, значит, мы шли и несли эту статую, пока не пришли на берег большого озера, — невозмутимо рассказывал дедушка Ичи, — и наш бог указал нам именно на это место.