Все родственники Камиллы нервно курили сигары, дымили прямо в кинокамеры, а иные из них постоянно попадали в кадр. И поэтому то место, когда главный герой молча подходил к машине главной героини, открывал дверцу ее машины и, предварительно посторонясь, ждал, когда она выйдет из своей машины, приходилось переснимать много раз.
Лицо Камиллы предварительно сбрызнули водой, и оно было как бы в слезах. Но этот неотесанный садовник не обратил на это никакого внимания.
Он молча открыл дверь своей машины, молча подождал, пока Камилла пересядет в его машину, и собрался молча везти ее домой. Дедушка Ичи стал громко требовать, чтобы он поехал обратно вместе с ними на заднем сиденье.
— Вы совсем с ума сошли? — спросил Эйб Робинсон.
Но дедушке Ичи было не до обид на Эйба Робинсона. Перед ним чуть ли не вопрос о жизни и смерти стоял.
— Я должен знать, что не произойдет ничего предосудительного, — сказал дедушка Ичи.
— Да что тут может произойти? — сказал Эйб Робинсон. — Вы же видите, никто к вашей дорогой внучке и близко не приближается.
— Вы плохо соблюдаете условия контракта, — сказал дедушка Ичи, — вы постоянно заставляете меня волноваться.
— Как же я могу плохо соблюдать условия контракта, когда у вас любой мой шаг под контролем?
— Между ними очень близкое расстояние в машине, — стоял на своем дедушка Ичи.
— Э нет, не скажите, — сказал Эйб Робинсон, — эта машина достаточно широкая, мы ее с вами заранее измерили. Между главной героиней и ее садовником — ровно половина человеческого шага.
Пока пререкались Эйб Робинсон и дедушка Ичи, Джефф Дармер дал команду машинам ехать, а операторам снимать. Дедушка Ичи, видя, как его провели, едва не свалился с инфарктом прямо на проезжую часть.
Но он даже этого развлечения не мог себе позволить, ему нужно было контролировать ситуацию дальше. А потому дедушка Ичи прытко заскочил в свою машину, велел родственникам вести автомобиль, а сам вооружился мощным биноклем.
Большой кортеж, состоящий из полицейских машин и машин съемочной группы и машин ближайших родственников главной героини, в великой путанице и неразберихе двинулся обратно в путь. У светофоров собирались большие пробки, путь главной героини и ее садовника домой был снят с большим трудом.
В большой бинокль дедушка Ичи всю дорогу ясно видел все, что его интересовало. А еще он мысленно измерял каждый дюйм расстояния между своей драгоценной Камиллой и этим глубоко ему несимпатичным белокурым молодым человеком.
Но в машине с Алексом Мартином и Камиллой совершенно ничего не происходило. Оба они сидели прямо, почти не шевелились. За всю дорогу не вымолвили ни слова, а в сторону друг друга вообще так и не взглянули.