Вокруг раздались аплодисменты. Клер поспешила к ним присоединиться. В зале медленно зажегся свет. Желающие размять ноги в антракте стали покидать свои места. Они обменивались впечатлениями, медленно двигаясь по проходу. Клер с притворной небрежностью огляделась, сунула под локоть сумочку из кожи аллигатора и поднялась с кресла.
— Ты куда-то собираешься? — встрепенулся Дэвид.
— Пойду попудрю носик.
Дэвид собрался ее предостеречь, но так ничего и не сказал, догадавшись, что Клер и сама понимает, чем это может для нее обернуться. Он кивнул, оставаясь сидеть на месте, всем своим видом выражая, что он всего лишь сопровождающий, а не охранник. И если дама ощущает потребность побыть одной, что ж, она имеет на это полное право.
Клер спустилась по лестнице, кивая и улыбаясь знакомым, пересекла фойе, стуча высокими каблучками по мраморному полу, и оказалась на улице, густо заставленной лимузинами. Они растянулись до самого собора Святого Павла в ожидании своих хозяев. Клер вдохнула прохладный воздух полной грудью и почувствовала, как напряжение понемногу отпускает ее. Вокруг была умиротворяющая тишина. Жаль, она продлилась недолго.
Густой голос словно выплыл из темноты:
— Такая сдержанная, соблазнительная, недосягаемая — истинная леди, до мозга костей…
Таким пленительным низким баритоном мог говорить только один мужчина — Шон Ричмонд. И только тогда, когда ему самому этого хотелось.
И хотя Клер ожидала, и даже желала услышать нечто подобное, эти слова не принесли ей ощутимой радости.
— Спасибо, ты очень любезен, — вежливо поблагодарила она, продолжая неподвижно смотреть в сгущающиеся сумерки.
— Это не комплимент, не обманывай себя, Клер, — отозвался Шон.
— Что же это?
— Скорее подтверждение вечной мысли, что в жизни тебя ждет много неожиданностей. Особенно в женщинах.
У Клер не оставалось выбора, кроме как обернуться. Ей не понравился его взгляд. Шон изучал ее с бесстрастным интересом эксперта, разглядывающего предмет искусства, о достоинствах и недостатках которого ему еще предстоит узнать. Клер инстинктивно расправила плечи.
— Тебе виднее. Ты ведь давно в высшей лиге.
— Приятно, когда в тебе ценят лучшие качества, — усмехнулся Шон.
Помедлив в нерешительности, он щелкнул крышкой портсигара и протянул его Клер. Она отказалась, покачав головой.
— Позволишь?
— Кури.
Чиркнула зажигалка, последовала затяжка, и в воздухе повисло облачко дыма.
— Знаешь, я был готов к тому, что ты изменишься. Шесть лет — срок немалый. Но почему-то меня преследует ощущение, что передо мной женщина, которая постоянно печется о том, чтобы ни одна частица ее драгоценного «я» не вырвалась наружу.