Скорее бы опуститься на дно этого глубокого голубого океана. Только это не океан, а море у берегов Испании. Скорее бы оказаться на дне. Очутиться в компании резвящихся рыбок. Увидеть, как они подплывают. Одна, вторая…
— Как ты отважилась на это? — прогремел голос, разрушая приятные мечты. — Как посмела?
— Я ничего такого не сделала. — Лилит заставила себя говорить как можно вежливей в ответ на негодующий тон незнакомца. — Совсем ничего…
Хотелось, чтобы слова и мысли исчезли из головы. Теперь ничто не имеет значения. Осталось только одно — плыть среди волн, между морской бездной и небом и чувствовать, как душа становится умиротворенной.
Рука, словно клещи, впилась в плечо. Но девушка не сделала ни одного движения, не шевельнулась. Сейчас все воспринималось ею с покорным безразличием. Даже не пришло в голову оказать какое-нибудь сопротивление.
— Совсем ничего, — повторила Лилит, скользя по воде вслед за тянущей ее рукой. — Только бы исчезнуть в каком-то прекрасном…
— Нет ничего прекраснее Средиземноморского побережья летом.
Эти слова, произнесенные необыкновенно убедительно, прозвучали под аккомпанемент усыпляющего шороха волн. В голосе плывшего рядом мужчины не осталось следа прежнего раздражения, в нем была жизнеутверждающая сила.
— Добровольно расстаться с жизнью — величайший грех. А сделать это в июне, на Средиземном море, — мускулистая рука направляла ее движение, — еще большее преступление перед жизнью, ничем не оправданная глупость.
— Вы испанец, да? — Лилит, почти потерявшая способность самостоятельно двигаться, плыла, взятая на буксир незнакомцем. — Мне нравится, как вы произносите слова. Они звучат, как музыка…
— Испанцы вообще музыкальный народ. — Девушка инстинктивно прониклась доверием к человеку, который принял на себя ответственность за ее жизнь. — Для нас музыка почти то же самое, что разговор Господа Бога с ангелами. — Мужчина удерживал ее на плаву, стараясь приподнимать голову над гребнями волн. — Ты еще услышишь эту музыку.
— Услышишь эту музыку, — повторила Лилит, стараясь скопировать произношение спасителя. — Я услышу… со дна морского.
— Ты услышишь ее на земной тверди.
— Нет, нет. С земной твердью покончено. — Она попыталась тряхнуть головой. Намокшие волосы не слушались. — Теперь я принадлежу морю.
— А море вовсе не желает тебя принимать.
— Наоборот, оказывает мне гостеприимство. Оно возьмет меня. Я знаю, что сначала оно не хотело. Там мелководье. Зато потом подхватило и понесло далеко…
— Хм, на какую-то сотню метров, ну может, на сто пятьдесят, — возразил голос из ночного мрака. — Но и на таком расстоянии его глубина доходит только до плеч. В этих местах ежедневно резвятся дети. — Едкая ирония прозвучала в словах незнакомца. — И тебе не стыдно?