Зотов закутался в одеяло и постанывал. Панкратьева тихонько отогнула одеяло в том месте, где должна была находиться любимая попа, молниеносно протерла место укола спиртом и быстро всадила шприц в задницу Зотова. Тот дернулся, и, несмотря на всю опасность ситуации, Панкратьева захихикала. Она получила ото всей этой процедуры огромное удовольствие. Надо будет написать в дамский журнал статью о важности уколов в семейной жизни. Что ни говори, а сближают ведь, черти!
Потом она опять побежала на кухню, развела в мисочке уксус и кинулась обратно обматывать смоченными в уксусе носовыми платками запястья и ноги Зотова. За этим занятием ее и застал изумленный Федька.
– Мам, ты чего? Алика лечишь, что ли? – сонным хриплым голосом спросил он, заглядывая в настежь распахнутую дверь материнской спальни.
– Нет, сынок, это я его пытаю так. Уколами и уксусом. Он себя последнее время что-то плохо вести стал. Иди зубы чисти, а то и тебя сейчас мучить начну.
– Ладно, ма, чегой-то с ним? Мне Алика жалко. Он меня не воспитывает. Правда, прикольный чувак. Говорил, что меня уже надо у него на Невском поселить, а вы тут жить будете. Скорей бы уже.
– Это ж когда тебе этот прикольный чувак такое говорил? – удивилась Панкратьева.
– Да когда ты в командировке была, а я съел все, что было в холодильнике.
– Пожалуй, надо ему за это еще парочку шприцов вколоть. Федя! Дети должны жить со своей мамочкой до тех пор, пока не вырастут и не начнут зарабатывать денежки, чтобы помогать мамочке в старости. И даже не надейся! Я тебя и так-то почти не вижу.
– Вот-вот! Какая разница, если я на Невском жить буду? – Федька сладко зевнул и почесал свою лохматую голову.
– Прекратить разговорчики, марш в ванную, я сейчас завтрак делать буду. А этого прикольного за глупости, которые он детям говорит, лечить и вовсе перестану.
Федька скрылся в коридоре. Панкратьева потрогала лоб Зотова, тот слегка покрылся испариной. Для проверки сунула Зотову под мышку градусник. Столбик замер на тридцати девяти. Ага! Процесс пошел. Она сменила Зотову уксусные повязки и помчалась на кухню делать любимую Федькину яичницу с помидорами и сыром. Вдобавок решила еще и картошки пожарить. Растущий детский организм эту яичницу проглотит и не заметит.
Когда она поставила перед Федькой огромную тарелку с хрустящей картошкой и вкусной яичницей, из спальни раздался стон Зотова. Стон этот почти походил на скулеж. Панкратьева помчалась в спальню и увидела, что Алик открыл глаза. Она потрогала его лоб. Лоб был влажным и прохладным. Ну слава богу! Уколы все-таки подействовали.