— Значит, вы к ней привязались?
— Мне нравилось видеть ее рядом. И этот браслет напоминает мне о том, что необходимо прежде всего думать о деле и при любых обстоятельствах держать голову высоко.
— О, я понимаю. — Ну что ж, подумала Джун, это, по крайней мере, свидетельствует о том, что и ему ничто человеческое не чуждо. — И у вас нет жены?
Бретт закинул руки за голову, тревожа ее какое-то время зрелищем своих бицепсов.
— Как ни странно, — он усмехнулся, — но разъезды по всей стране и общение с морскими обитателями почему-то не вызывают энтузиазма у представительниц прекрасного пола. Поэтому по возможности я предпочитаю собственную компанию.
Джун вспомнила его теплые слова о женщинах, которые умели молча сидеть с ним рядом. Но сейчас ей молчать не хотелось, тем более что Бретт, кажется, разговорился.
— Вы сказали как-то, что рано лишились матери и остались с отцом. И больше всего на свете любили море. Почему? Вы не ладили с отцом? Он был с вами груб?
— Да нет, я бы так не сказал. Скорее он подавлял меня своей категоричностью и постоянными окриками. Послушайте, Джун, не смотрите на меня так. Я был крепким пареньком, и я выжил.
Она отвела взгляд и на мгновение отвернулась от Бретта, чтобы справиться со своими чувствами.
— К тому же не все было тогда безнадежно плохо, — продолжал Бретт. — В девять лет я купил за несколько больших раковин маску для подводного плавания и стал копить на трубку для акваланга. Мир под водой был фантастическим, загадочным и таким глубоким, что туда не доходили крики моего отца. А в тринадцать, обманув комиссию, — я выглядел старше своих лет, — я получил сертификат на плавание под водой со специальной аппаратурой. Тогда-то я впервые почувствовал себя частью подводного мира. Теперь мне, как и рыбам, не нужно было подниматься на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха.
— А что было потом? — спросила Джун.
По тому, как удивленно взглянул на нее Бретт, она поняла: вопрос ее прозвучал слишком взволнованно.
— А почему вы хотите это знать?
— Просто хочу, и все. — Она прибегла к тактике, которую накануне использовал Бретт: терпеливо ждала, пока он продолжит свой рассказ.
— В семнадцать я оставил дом. Привычка к одиночеству уже тогда вошла в мою душу, вошла и осталась до сих пор. И тогда же я понял, что не смогу уехать из этих мест. Потому что не найду себе применения ни в каком другом деле. Только это — мое… призвание. — Бретт усмехнулся собственной высокопарности. — Теперь я был сам себе хозяин. Как я уже говорил вам, я отлавливал и продавал в зоопарки, дельфинарии, парки все, что мог найти на дне океана. А затем мне предложили работу в «Пасифик Уорлд». Им нужен был человек, чтобы кормить дельфинов, устанавливать в бассейнах всякие устройства, демонстрировать посетителям подводные богатства океана — словом, мастер на все руки. Поначалу меня все это очень увлекло. Ну а потом… Что случилось потом, вы уже знаете. И знаете, вероятно, больше, чем кто-либо другой.