Минула всего ночь, но Фелипе Рабаль взял их существование под контроль. Он нанял экономку и приходящую сиделку, а также вызвал из своего поместья в Боливии одного из управляющих по имени Хосе.
— Мы не можем принять подобную помощь, — запротестовала Джессика, когда ей стало обо всем известно. Одно дело облегчить жизнь Лине, но передать дела постороннему менеджеру? Не вознамерился ли Фелипе заменить Джессику своим человеком?
— Я плачу жалованье этим людям, — возразил Рабаль. — Тебе не о чем беспокоиться.
— Но мы никогда не сможем рассчитаться с тобой!
— Не вы, так конезавод. Мы пересмотрим контракт, и дела наладятся.
Это и случилось. Конезавод больше не является частным предприятием Бейнов. Фелипе взял его под свою опеку. Джессика проглотила комок в горле.
— А я-то чем займусь?
— Пройдешь ускоренный курс управления подобными хозяйствами.
— Где?
— В Боливии.
Она опешила.
— Вероятно, ты шутишь?
— Напротив, серьезен как никогда.
Это действительно было так. Спустя сорок восемь часов в аэропорту Остина Джессика взошла на борт принадлежащего Рабалю самолета. Но даже в воздухе она продолжала спорить.
— Не понимаю, зачем мне тащиться в Боливию, когда здесь у меня собственный конезавод?
— Одно дело владеть им, и совсем другое — управлять. Этому нужно учиться.
— Вот я и прошла бы курс менеджмента дома, под руководством Хосе.
— Он проходил обучение у Рубена Переса, к которому я тебя и везу. Рубен лучше всех. — Фелипе раскрыл газету и углубился в чтение, вероятно посчитав, что тема закрыта.
Джессика придерживалась иного мнения на этот счет, однако понимала, что победил Рабаль. Разве она уже не находится в самолете?
Они долетели до Панамы, где пришлось приземлиться из-за приближающегося урагана. Фелипе пригласил Джессику пройти в здание аэропорта, где сразу направился к телефонным кабинкам и сделал несколько звонков. Прогуливаясь по соседству, Джессика слышала, как он что-то говорит в трубку по-испански. Она два года изучала этот язык в школе, что означало способность заказать еду в ресторане, но не более того. Однако ей не требовалось владеть испанским, чтобы понять, что Рабаль в ярости. С каждой минутой он все больше мрачнел, а его голос звучал все раздраженнее. Судя по всему, у Фелипе возникли какие-то неприятности.
Джессика отметила, что пару раз он произнес женское имя. В конце концов Рабаль сердито повесил трубку. Непонятно, в чем состояла суть проблемы, однако создавалось впечатление, что Рабаль с честью вышел из сложной ситуации. Все происходило точь-в-точь как с Беном Фэрри и с контрактом, заключенным им с самой Джессикой.