Герц вернулся в кабину и занял свое кресло рядом со вторым пилотом.
– Беру управление на себя! – сообщил он напарнику, сосредоточенно вглядываясь в ночную темноту за бортом самолета.
Теперь экипажу предстоял самый ответственный момент полета: найти внизу среди огромного лесного массива нужную поляну с сигнальными кострами и совершить на нее посадку. Учитывая, что садиться предстояло в глубоком советском тылу – за пятьсот километров от линии фронта, – задачка была не из легких. Мало того что приземление в ночном лесу на плохо подготовленную площадку чревато серьезными поломками и даже катастрофой – еще не известно, кто их там ждет…
– Через две-три минуты достигнем расчетной точки! – громко сообщил штурман. – Наши координаты…
Пока он перечислял градусы, минуты и секунды, командир тревожно размышлял: «Проклятая работенка! На фронтовом бомбардировщике было проще. Каждый раз, отправляясь к русским в тыл, поневоле прощаешься с жизнью. К такому не привыкнешь!..»
– Прямо по курсу вижу внизу светящиеся точки! – возбужденно крикнул второй пилот.
Как и штурман, он был лет на пятнадцать моложе командира. Приглядевшись, теперь и Герц увидел вдалеке крохотные огоньки сигнальных костров: они располагались в две длинные цепочки, образующие широкий коридор – по четыре с каждой стороны. Таким образом была обозначена та самая посадочная полоса, на которую предстояло приземлиться.
– Внимание! – скомандовал экипажу по внутренней связи командир. – Захожу на цель! Первый заход на бреющем: следить за опознавательными сигналами с земли!
Команда относилась и к двум стрелкам-пулеметчикам, которые располагались в прозрачных полусферах – одна над кабиной, другая – в хвостовой части самолета.
Когда «Арадо» на малой высоте, едва не касаясь верхушек вековых елей, пролетел над вытянутой с севера на юг полукилометровой лесной поляной, на ней вспыхнули еще два костра – в начале и конце светящейся дорожки. Это были специальные сигналы для немецких летчиков: можно садиться, на земле «свои». Со второго захода самолет пошел на посадку, подпрыгивая на ухабах и неровностях почвы, пробежал по расчищенной от снега полосе около четырехсот метров, постепенно замедляя ход. Двенадцать пар широких катков-гусениц на каучуковом покрытии позволяли «Арадо-332» успешно приземляться даже на таких малопригодных для обычных самолетов площадках с укороченной длиной пробега. Этот четырехмоторный моноплан с дальностью полета свыше четырех тысяч километров был сконструирован и построен по заказу Главного управления имперской безопасности (РСХА) специально для диверсионных и разведывательных полетов в дальний тыл противника.