– Зер гут! – удовлетворенно воскликнул Герц, отставив пустую кружку. – Карашо!
– Кар-рашо, – повторил за шефом ефрейтор Краузе, также опустошивший свою порцию.
В отличие от немецких летчиков, у старшего «четверки» было не столь радужное настроение. Феликс пока не мог конкретно сформулировать неясные и смутные подозрения, но что-то во всей этой «благостной» обстановке ему явно не нравилось. Этот почти «сказочный» лесной хуторок с милейшими старичками-хозяевами и чудо-банькой, эта умиротворяющая тишина, даже пенный хмельной напиток – все это казалось опытному диверсанту нарочито показным, каким-то опереточным – словно невидимый режиссер пытался усыпить их бдительность. «Впрочем, возможно, я ошибаюсь, – подумал он. – Но в любом случае надо быть настороже…»
В этот момент за окном раздался собачий лай. Диверсанты, в отличие от летчиков, прореагировали незамедлительно: у каждого в руке оказался автомат. С оружием они не расставались даже в баньке, и сейчас держали свои «ППШ» «под рукой» – прислоненными к стенке рядом с лавкой. Тревога оказалась ложной: в дверь постучали условным стуком, и на пороге возник запорошенный снегом бородач – один из тех ночных провожатых. Сейчас эти двое попеременно несли дежурство на улице.
– Все в порядке! Свои, – оповестил полицай по-русски. – Герр подполковник приехали!
Феликс перевел его слова обеспокоенно встрепенувшимся немцам.
С улицы донеслось негромкое ржание, и присутствующие догадались, что Шерхорн прибыл, скорее всего, на таких же крестьянских санях, что вывозили снабжение с самолета. Не прошло и минуты, как он вошел в сопровождении своего зама, обер-лейтенанта Штерна, и невысокого плотного господина средних лет в черном длинном зимнем пальто с каракулевым воротником и серой кроличьей шапке. Офицеры были в тех же, что и ночью, серо-зеленых шинелях и советских ушанках. Присутствующие встали: подполковник взмахом руки снова «усадил» всех на место.
– Знакомьтесь, господа, – это герр Фунтиков, начальник волостной полиции! – представил штатского Шерхорн. – Ну а мой заместитель вам уже известен.
– Бывший начальник полиции, – откашлявшись, низким басом уточнил на довольно приличном немецком языке коренастый господин.
(С прибытием подполковника дальнейший разговор продолжался исключительно по-немецки.)
– Ничего, Фунтиков, еще не все потеряно! – покровительственно похлопал его по плечу Шерхорн.
Засуетившийся хозяин, торопливо путая польские и немецкие слова, помог «панам-официрам» снять и повесить на гвозди у входа верхнюю одежду, потом, подобострастно кланяясь, предложил присесть к столу. Морщинистая старушонка, не говоря ни слова, принялась расставлять оловянные миски, ложки и прочую нехитрую утварь, которую сноровисто доставала с настенных полок. Посередине стола она водрузила большой чугунный котел со сваренной в печи горячей картошкой. Тем временем старик принес из сеней пару мисок с квашеной капустой и солеными огурцами, выставил пол-литровую бутылку с мутноватой жидкостью – местной самогонкой. Буквально через пять минут после прихода подполковника стол был собран, если приплюсовать сюда банку тушенки и пачку галет вместо хлеба – довольно приличный по меркам военного времени, да еще в тылу врага.