Глава 6 Разговор по душам (Яковлев А.Н., агент «Крот»)
16 февраля 1945 года, Фриденталь
После отъезда берлинского начальства капитан Шмидт приказал мне отправляться к фотографу: необходимо было срочно изготовить комплект фотографий на новые документы. За сутки, предоставленные мне для посещения сына, во Фридентале должны были «подкорректировать» бумаги подполковника Коваленко. Что касается моей новой оперативной «легенды», то разработать ее, имея на руках подобные трофеи – начиная от офицерского удостоверения личности и кончая личными письмами, – не составляло особого труда. Тем более в этом мне помогал один из лучших знатоков абверовских специалистов – знатоков делопроизводства в советских учреждениях и в Красной армии – пожилой степенный украинец по фамилии Цейко.
Петр Евсеевич Цейко был ярчайшим примером того, как большевистская власть умудрялась превращать вполне законопослушных и мирных тружеников в своих заклятых врагов. Свою нехитрую, но от того не менее трагичную жизненную историю он рассказал мне почти год назад – когда мы познакомились в Варшавской разведшколе, куда меня направили старшим преподавателем. Цейко преподавал там спецкурс «Основы советского военного и гражданского делопроизводства», и на первое время меня подселили к нему в комнату в общежитии. Несмотря на приличную разницу в возрасте (Цейко был вдвое старше), мы с ним на удивление быстро сблизились и даже подружились. Этот рассудительный хохол с усами «а-ля Тарас Шевченко» нравился мне своим незаурядным природным умом и эрудицией: не имея никакого систематического образования (закончил четыре класса начальной церковно-приходской школы и потом, уже в зрелом возрасте, курсы бухгалтеров), он мог на равных общаться с самым что ни на есть начитанным интеллигентом. Все это благодаря его страстной любви к чтению – Петр Евсеевич перечитал огромное количество книг, в том числе и философских.
Так вот, насчет «заклятых врагов», коих Советская власть умудрялась плодить миллионами из своих же граждан. Всю многочисленную семью Цейко во главе с ним самим в начале тридцатых (в то время они жили на юге Украины) записали в так называемые «кулаки». То был страшный период сталинской коллективизации, когда всех более-менее зажиточных и, соответственно, работящих крестьян вместе со стариками-родителями, женами и малыми детьми эшелонами в вагонах для скота отправляли кого за Урал, кого на дальний Север.
– Представляешь, – глухим голосом рассказывал мне Цейко, – декабрь месяц, мороз под двадцать. А нас почти всем хутором – а это, почитай, под тысячу человек (хутор-то большой был) – выгрузили из теплушек где-то на дальнем лесном тупике, на севере Вологодской волости. Прямо в снег! Можешь такое представить?!