— Мама, купи! — говорит Аня.
Сама виновата: покупает дочке все, что попадается на глаза, апельсины, игрушки, — вот Аня и привыкла. К счастью, Аня любит все маленькое. Маленьких кукол, маленькую посуду, маленьких мишек.
— Купи! — говорит Аня.
На углу стоит женщина и продает цветы. Саша шарит в кармане, достает рубль и покупает букетик ландышей. Девочка несет его, вытянув вперед руку.
Люди оглядываются.
— Аня, опусти руку, — говорит Саша.
— Мама, ты сердишься! — отвечает Аня. — Почему ты сердишься?
— Я не сержусь, честное слово!
И вдруг Аня останавливается и вздыхает:
— Мама, на руки!
Саша наклоняется и покорно сажает ее к себе на спину. Теперь она может идти быстрее. Лоб ей щекочет букетик ландышей.
— Мама, лети! — приказывает Аня.
На их языке это означает, что надо пойти быстрее, и Саша, вздохнув, ускоряет шаг.
Она почти бежит. Люди оглядываются, смотрят на девочек — одну взрослую, а другую маленькую, которая сидит на плечах у своей старшей сестры.
Из-под Сашиных сцепленных позади рук торчат два желтых начищенных башмачка.
— Я устала, — говорит Саша.
— У-у-у! — слышит она в ответ. Это Аня изображает ветер.
Ну, раз так, Саша уже не смеет остановиться и бежит все быстрее. Спасибо милиционеру, который управляет потоком машин. Пожалуй, можно передохнуть.
Они стоят на перекрестке улицы. Близко, совсем близко от них легковая машина, у руля сидит человек, рядом — девушка. Машины остановились, руки водителя все еще лежат на баранке. И вдруг — нет, не может этого быть! — водитель целует девушку. Нет, мне это привиделось, — думает Саша.
— Мама, ну! — говорит Аня. И взмахивает над Сашиной щекой букетиком.
Саша бегом пересекает площадь.
Не может этого быть, — думает она. Посреди улицы — и вдруг целуются. Сумасшедшие!
А Володя рассказывал, что во Франции очень часто целуются на улице. И это никого не удивляет.
— У-у-у! — вопит Аня, махая букетиком. Хорошо придумали китаянки или, кажется, индианки. У них за спиной корзины, а в корзину можно посадить ребенка. Аня стала тяжелая. Ведь ей уже три года. А Саше двадцать два…
…Но что же это было такое, что так рассердило ее? Ага, вот оно. В больницу нынче пришли из кинохроники. В палату они явились с зажженными лампами. За ними шел главврач: нас отразят! Прославят на весь Советский Союз! — было написано у него на лице.
Отразят вот этого, с забинтованной головенкой. Маленькую кровать с сеткой. Вот эту тумбочку, на которую мама больного мальчика положила два апельсина. В свете ярких ламп апельсины как будто дрожат, а малыш, напугавшись, начинает орать.
— Сестра, займите ребенка! — строго говорит главврач. Саша подходит к мальчику и заслоняет его.