Соседка из 14й квартиры успела сходить за хлебом, вернуться домой. Вспомнила, что забыла купить подсолнечного масла, сказала: «Эх я, голова!», снова сбегала в магазин и вернулась, а он все сидел. На лестничных площадках давно зажглось электричество, а он все сидел. Огонек трубки горел ярко в полутьме лестницы. К потолку бежал дым.
— Что вы здесь делаете, Дмитрий Александрович? — с изумлением сказал Константин Артемьевич, входя с улицы.
— Сижу, — спокойно ответил Поливанов.
— То есть как это так — сидите? — продолжал изумляться Константин Артемьевич. — Что это значит? Пойдемте наверх.
— Нет, я подожду вашу дочь.
— Она назначила вам свидание на лестнице? — спросил Константин Артемьевич. — Тогда сидите! — и он стал подниматься по ступенькам.
— Свидание… да… — сквозь зубы произнес Поливанов. И вдруг в дверях показалась Саша. Не поздоровавшись, прошла по краю ступеньки, на которой сидел Поливанов. Ани с ней не было, а он так надеялся именно на Аню.
— Саша! — сказал он. Саша не оглянулась.
— Нет, вы должны, вы обязаны мне сказать, я не собака, чтоб со мной так обращаться.
Он догнал ее, схватил за плечи и повернул к себе. Она молча, спокойно сбросила его руки.
— Не пущу! — сквозь зубы сказал Поливанов. — Ответьте, а то я…
— Ну, что вы? — тихо спросила Саша.
— Я… Я убью вас.
— Ну и убивайте, — легко согласилась Саша.
Он разжал кулаки, плечи его опустились.
— Сашенька, — так он никогда не называл ее, — Сашенька… Я просто очень прошу вас… пожалуйста, скажите мне, что случилось?
— Мне нечего вам сказать, — ответила Саша… — Я…
Она умолкла. Ну что ей было сказать? Не могла же она сказать, что… Она вспомнила, как пошла, как увидела его над кроваткой. Лицо у него было такое… Она увидела и испугалась… Чего она испугалась? Она долго потом стояла у окна и плакала. Почему она плакала?
А потом Анюта проснулась. Ее глаза смотрели испуганно. Она сказала «к тебе!» так требовательно, что Саша не осмелилась спорить. Она держала дочку на коленях, укрывая ей ноги свободной рукой.
— А ты меня любишь? — спросила Аня.
— Только тебя.
— А Лешу? А бабушку?
Саша не отвечала. Она укачивала Аню и повторяла: «Только тебя…»
— Саша! — услышала она и, очнувшись, взглянула на Поливанова.
Они все еще стояли на лестнице, мимо проходили люди и удивленно оглядывались. Лицо у него было злое, но в глазах дрожало что-то, чему Саша не знала названия.
Что же мне сказать? — снова подумала она. И, презирая себя, сказала:
— Когда мы пришли к нам… ну, помните, после кино… Я вышла на кухню за чайником. И Ольга Сергеевна говорила маме: «У него серьезные намерения». Это она про вас… и про меня…