— Брось своего Дюма, держи-ка вот эту книгу.
Уезжая в Испанию, он крепко обнял Лешу и сказал:
— Береги Сашу, слышишь?
И Леша берег.
И когда Андрея не стало, он берег Сашу за двоих — за себя и за Андрея.
Застенчиво и сердито он сказал однажды Саше:
— Я буду штурманом. Как брат.
Как это так — Андрея нет? Он есть. Он в Леше. В Ане. И по тому, как Саша никогда не произносила имени Андрея, Леша знал: она помнит его. Не забыла. А сейчас? Что случилось сейчас? Он, Леша, не был дома около года, а как все изменилось! Сашу узнать нельзя. А Поливанов?
Кинооператор Поливанов был сначала его, Лешиным, оператором, его другом. Он, Леша, ввел Поливанова в дом, подружил с родителями, познакомил с сестрой. Так считал Леша, так он думал не день, не два — долго.
И вот однажды они шли втроем по лесу и Леша рассказывал сестре и Поливанову про последний футбольный матч.
— Дмитрий Александрович, — сказал Леша, — все-таки напрасно вы болеете за «Динамо», вот ЦДКА…
Поливанов молчал. Леша взглянул на него и вдруг понял, что Дмитрий Александрович и думать забыл про матч и что наплевать ему и на «Динамо» и на Лешу. Он смотрел на Сашу. Как смотрел!
У Леши даже сердце екнуло. Он отвернулся и умолк. И Поливанов этого даже не заметил. Саша сказала:
— Я тоже болею за ЦДКА.
И только тогда Дмитрий Александрович опомнился и произнес:
— Что?
И всем троим стало неловко. Леша шел и думал: когда это случилось? И почему он прежде ничего не замечал? Так что, это он, Леша, предал Андрея? Ввел в дом невесть кого. Потому, что Поливанов, лживый, неискренний, купил его, как мальчишку, притворялся другом, приглашал в Дом кино, а самому была нужна только Саша. Он, Леша, видит Поливанова насквозь, а вот видят ли остальные? Саша, родители, тетки? Он должен вмешаться и всех предостеречь. Только одно и слышно: порядочный человек… Любит ребенка… Любит ребенка? Вранье, вранье, вранье! Просто подлизывается к Сашке. И к родителям подлизывается. Когда Леша хлопотал об училище, Поливанов говорил:
«Останешься недоучкой. Кончай десять классов и иди в любое училище, никто не задержит». Вот как он подлизывался, неискренний человек. И почему Леша тогда этого не понял?
Мало того, уезжая из Москвы, он сказал Поливанову: «Поручаю вам Сашу. Она тут без меня с тоски пропадет». Дурак, вот дурак! А теперь тетки говорят: «серьезные намерения, нашла свою судьбу». При Саше говорить боятся, а при нем, при Леше, распустились: «Дмитрий Александрович? Интеллигентный, культурный, обаятельный». Да уж, обаятельный! Ему на теток наплевать, Леша твердо знает: наплевать! А как он с ними разговаривает? Обаятельно! До чего же их легко купить! Слепые они, что ли? И только мужская половина семьи — отец и Леша — сохраняет трезвость.