— Тогда уж сразу на тридцать, — фыркнул Стручок.
— Да хоть на сорок. Думаешь, не доброшу?
— Двадцать метров, — сказал арбитр. — Пожалуйста, подождите.
На удвоенной дистанции всё повторилось. Стручок отправил ножи точно в цель одной слитной серией, так что последний из них отправился в полёт едва ли не раньше, чем первый нож воткнулся в мишень. Миреска метнула сперва один, потом второй, а под конец оба сразу… стоя спиной к мишени. Зрители загудели громче, кое-кто пожалел о сделанных ставках, Стручок же просто буркнул:
— Циркачка.
Он верил, что победит, кожей ощущая то странное настроение, когда тело становится далёким и упругим, время замедляется, а мишень словно приближается на расстояние вытянутой руки. Этому то ли настроению, то ли просто трюку научил его отец в то время, когда они вместе выходили на ночную охоту за юркими валаис, целебная лимфа которых так ценилась медиками. С тех пор как Стручок научился чувствовать цель кожей, он перестал промахиваться. И хотя строгие правила охоты, запрещающие убивать валаис, используя любое метательное оружие сложнее самострела, не нарушались, зверьки не могли скрыться от метательных игл…
— А ведь ты тоже используешь пси, приятель, — заметила Миреска вполголоса. Стручок словно очнулся и обнаружил, что только что успешно поразил всеми четырьмя ножами мишень, нерегулярно и размашисто качавшуюся в двадцати пяти метрах от него.
— При чём тут пси? Я же не Владеющий!
— Как и я, — заметила она, отправляя в полёт свои ножи (с прежней точностью). — И что с того? Чтобы пользоваться пси-трюками, не обязательно быть Владеющим.
Новость, мягко говоря, выводила из равновесия. «Не для того ли Миреска открыла мне глаза?» — подумал Стручок. И попытался нырнуть в успокаивающую теплоту заученной точности.
Ничего не вышло.
Он попытался снова, но и эта попытка провалилась. А впереди на слишком большом расстоянии (или оно только казалось слишком большим?) уже заметалась без видимого смысла и системы его мишень. Но Стручок даже не стал пытаться поразить её, потому что заранее знал: промахнётся.
Тем временем Миреска сосредоточилась. Впервые стало заметно, что сверхточные броски даются ей ох как недёшево. Настала мёртвая тишина: зрители боялись даже вздохнуть, заразившись её напряжением. Прищурив глаза и слегка прикусив губу, Миреска с предельной силой метнула все четыре ножа подряд, как это делал Стручок. На таком расстоянии о прямом броске уже не могло быть речи, приходилось бросать по навесной. А мишень двигалась так быстро, что за время, пока нож летел в цель, несколько раз меняла и положение, и скорость. Казалось невозможным попасть в неё прицельно. Или вообще попасть.