– А валеночки зачем? – не поняла Лариса.
– Затем, чтобы были!
– Тогда лучше золотые сережки и золотой перстенек с алмазами.
– Можно с алмазами, можно с бриллиантами.
– А может, заменим в гостиной телевизор?
– Конечно, заменим! Мы смотрим телевизионные программы в половину экрана, оттого что глаза разбегаются в разные стороны, так почему бы не купить новый домашний кинотеатр во всю стену?
Ларочка на мгновение задумалась.
– Да, ты, как всегда, прав! У нас большой хороший телевизор. Тогда купим все-таки перстенек и сережки.
Я посмотрел на нее, как на умалишенную.
– Кисонька моя, – вкрадчиво произнес я. – Ты подарила мне золотую цепочку и нательный крестик за баснословную сумму. На какие деньги ты рассчитываешь, чтобы я смог преподнести тебе достойный подарок?
– Тысяч на двести. В крайнем случае на сто пятьдесят, – не моргнув ресничками, сказала Лариса и, тут же глубоко вздохнув, подчеркнуто заявила: – Я ведь не дурочка, прекрасно понимаю, что сразу много не заработаешь. Всегда приходится начинать с какой-нибудь мелочи!
Я ненароком подумал о том, что либо моя жена в самом деле сумасшедшая, либо я, отправляясь в Тольятти, попал на Клондайк и нашел золотую жилу.
«Если первая зарплата под двести тысяч, то каковы будут премиальные?» – подумал я, тщетно пытаясь склонить Ларочку к любовным играм, только ради того, чтобы она замолчала хоть на какое-то время.
– Потом, мой шалунишка. Потом. У меня такое возбужденное состояние. Я вся в эйфории.
– Но ведь ты обещала…
– Бурную незабываемую ночь? Какие пустяки. Взамен подарю тебе любвеобильное утро, наполненное нежностью и лаской!
– Ты обещаешь, что это утро действительно будет бурным и незабываемым? – поинтересовался я.
– Обещаю, обещаю… – скороговоркой выдала Лариса, с возрастающим восторгом продолжая расписывать прелести нашей будущей совместной жизни.
Вынужден констатировать тот факт, что Ларочка меня почти не обманула и насчет бурного незабываемого утра. Это утро действительно стало для меня таковым, правда, не совсем в том понятии, о котором я мечтал и на которое имел право рассчитывать, особенно после ее клятвенных заверений о пламенной и страстной любви.
– Через двадцать минут у твоего подъезда будет стоять машина, – заявил Грохотов, бесцеремонно позвонив на мой сотовый, при этом не сказав ни здравствуй, ни до свиданья!
– У нашего подъезда много машин, – успел подметить я.
– Это не твоя забота! Тебя знают в лицо, – рявкнул он, но тут же предостерегающе добавил: – Не забудь, что ты муж моей единственной дочери. Ты знаешь, что я от этого не в восторге, но тем ни менее ты мой зять. Веди себя как хозяин положения, а не как размазня. Парни, которые за тобой заедут, мои шестерки. Держи их в наморднике и на коротком поводке, словно цепных псов!