Не доходя до командира на четыре шага, Егор встал во фронт, правую руку приложил к козырьку фуражки.
— Честь имею явиться, ваше высокобродие!
Маленькие, в сетке мелких морщинок, серые глаза полковника сощурились в приветливой улыбке.
— Здравствуй, Ушаков!
— Здравия желаю, ваше высокобродие!
Егор не удивился, что полковник назвал его по фамилии, знал, что у него цепкая память на лица, что он помнит по фамилиям чуть ли не всех казаков полка. Кроме того, в прошлом году на полковых маневрах Егор в течение месяца был у него в числе ординарцев.
— Так это, значит, ты подоспел на помощь Евгении Александровне?
— Так точно, я, ваше высокобродие!
— Опусти руку. Молодец, Ушаков! Хвалю!
— Рад стараться, ваше высокобродие.
Откинувшись всем корпусом назад, полковник дотянулся рукой до висевшего на гвоздике мундира, вытянул из внутреннего кармана новенькую, хрустящую в руке трехрублевку.
— Вот тебе, братец, на водку за геройский поступок.
— Покорно благодарю, ваше высокобродие!
— Бери, бери, братец, не стесняйся.
И тут в разговор вступила командирша.
Скажите, Ушаков, вы давно служите?
— Четвертый год, ваше высокобродие!
— Соскучился небось по дому, там семья, невеста ждет так ведь?
Так точно, очень даже соскучился, потому как мамаша дома, то же самое невеста, сынок у нас по четвертому году.
Егор спохватился, что сболтнул лишнее, чем очень рассмешил командира, но уже было поздно. Полковник откинулся на спинку стула, и грузное тело его так и колыхалось от хохота.
— Ха-ха-ха, а ты, брат, парень-то не промах… невесту-то, ха-ха, с сынком… оставил?..
В отличии от мужа, командирша не смеялась, а, выждав, когда хохот мужа пошел на убыль, обратилась к нему с просьбой:
— Миша, устрой ему отпуск! Он такой славный малый, ну что тебе стоит? Сделай это ради меня.
— В отпуск, говоришь? Хм… — Полковник вытер платком выступившие от хохота слезы. — Ну ладно, Ушаков, уж раз за тебя Евгения Александровна ходатайствует, быть по сему. Доложи командиру сотни, что я разрешил тебе месячный отпуск.
Сердце у Егора усиленно заколотилось от радости.
— Покорнейше благодарю, ваше высокобродие! Разрешите идти?
— Валяй! Обрадуй свою невесту, ха-ха-ха!
Забыв от радости поблагодарить командиршу, Егор лихо крутнулся «налево кругом», сбежал с крыльца и побежал по ограде, не слыша, как вдогонку ему раскатами гремел командирский хохот. Отвязав гнедого, он сначала разогнал его в галоп и лишь тогда, к удовольствию глазевших на него стариков, птицей взлетел в седло, гикнул, дал скакуну ходу.
По простоте душевной Егор думал, что он в тот же вечер отправится в путь к родной станице, но получилось не так. Пока писаря оформляли соответствующий документ, прошел весь следующий день, лишь сегодня смог он выехать из лагеря. Все это до мельчайших подробностей промелькнуло в памяти Егора, когда подъезжал он к Усть-Каменской станице, где намеревался переждать полуденную жару. А она уже началась, гнедой обливался потом, фыркал, головой, хвостом и ногами отбиваясь от одолевающих его слепней и крупных зеленоголовых паутов