Норман тяжело вздохнул. Патриция явно полагала, что он должен быть до гроба благодарен ей за свое продвижение по службе и не сможет возражать, как бы она себя ни вела. По ее мнению, Норман никогда не сделает ничего, что могло бы повредить его привилегированной позиции в обществе, однако это совершенно не соответствовало действительности. Больше половины жизни он вынужден был поступать так, как говорили ему другие люди, часто совершенно посторонние, и больше не намерен был продолжать в том же духе.
Однако пришлось.
А ведь я так старался сохранить этот брак, с горечью подумал Норман, даже убедил себя в том, что сам виноват в перемене отношения Патриции к нему. Поэтому, когда жена заявила, что их отношения только выиграют от недолгой разлуки, он радостно согласился на то, чтобы Патриция провела уик-энд в оздоровительном санатории вместе с женщиной, с которой играла в гольф.
Звонок, развеявший все его иллюзии, раздался в воскресенье утром. Норман лежал на софе в гостиной, вокруг были беспорядочно разбросаны воскресные газеты. Собственно говоря, он ожидал возвращения жены с некоторым энтузиазмом, вопреки всяким резонам надеясь на то, что между ними все еще может наладиться.
Но этот звонок окончательно развеял все его иллюзии. Звонили из какой-то столичной клиники, поэтому в первый момент Норман решил, что Патриция, объясняя ему местоположение санатория, просто оговорилась.
Но он не ошибся.
Позвонившая ему молодая женщина — неопытная медсестра, как потом выяснилось, — объяснила, что у них возникли осложнения и что операция, сделанная миссис Таклтон этим утром, оказалась сложнее, чем ожидал лечащий врач.
Норман был совершенно ошеломлен. В первый раз услышав о том, что Патриция нуждается в операции, он немедленно обвинил себя в невнимании к ее проблемам. Однако, выслушав его сумбурные фразы, молодая медсестра сжалилась над ним, заверив, что миссис Таклтон вне опасности и что в общем аборт прошел вполне успешно.
Остальное Норман выслушал в полном оцепенении, его мало интересовало то, что после операции у Патриции началось воспаление и ей не удастся возвратиться домой раньше, чем через несколько дней. При мысли о том, что она оказалась способной решиться на подобный поступок, ничего не сказав ему, Нормана охватило отвращение. Ему пришлось приложить героические усилия, чтобы быть вежливым с девушкой, сообщившей ему эти новости.
Разумеется, Патриция никак не ожидала того, что все откроется. Как он узнал позднее, клиника была частной и совершенно закрытой, а утечка оказалась возможной только потому, что в тот день, когда Патриция выразила свою тревогу по поводу задержки в лечении, в палате дежурила новая и крайне неопытная медсестра, взявшая на себя инициативу позвонить по номеру, оставленному пациенткой при регистрации. В этот момент Патриция еще находилась под действием наркоза, иначе она никогда не сделала бы столь глупой ошибки, а подождала бы, пока сможет позвонить сама и придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение.