— Ну привет, парнище! (Если бы лоси могли говорить, у них были бы столь же глубокие, славные голоса, как у Бака.) Да ты пес что надо! Как она тебя зовет?
Когда он говорит с собаками, у него загораются глаза. На свой полудикий манер он красивый мужчина.
Рауди, который даже тогда уже знал, что на людей не надо прыгать, поднялся на задние лапы, завилял пышным хвостом, водрузил передние на грудь Баку и попытался лизнуть его в лицо. Языки у лаек длинные.
— Рауди, — сказала я. — Привет, па.
— Откуда этот Рауди?
Бак был доволен. Его легко ублажить. Все, что надо сделать, — завести пса.
— От Фрэнка Стэнтона, из кембриджского клуба дрессировки. Слыхал?
— Так, сорока на хвосте приносила. Рауди из Нома, да?
— Рауди из Кембриджа.
— Рауди из Нома был одним из первых маламутов племенной книги, — сказал Бак. Он любил вещать. — Тысяча девятьсот тридцать пятый. Родословная линия Коцебу. Вот что такое этот пес. Большой Коцебу.
Сейчас я знаю, что Коцебу — потомок лаек, выведенных в тридцатые годы в собаководстве Чинук, Нью-Хемпшир. Родоначальники породы зарегистрированы, когда АКС впервые признал аляскинскую лайку. Я знаю и множество других фактов из истории аляскинских лаек. Гибриды Бака — на какую-то часть — маламуты.
Пока он читал лекцию, мы стояли снаружи, на холоде. Он не выносит невежества относительно собак, да и одет он был подходяще для ноября. Кульминацией его истории было падение породы маламутов. Вскоре после Второй мировой войны, в конце антарктической экспедиции, командир судна, которому полагалось отвезти собак домой, посадил всех ездовых собак на плавучую льдину, установил бомбу замедленного действия и отчалил, уничтожив таким образом большую часть генофонда породы, уже поредевшей на военной службе. Я не хотела дальше слушать и, когда Бак принялся рассуждать о том, были ли среди лаек-родоначальников волки, ухватилась за это.
— Кстати, о волках, — сказала я. — Не загнуто ли для вступления?
Когда я говорю, что Бак живет вместе с волками, то не имею в виду, будто все они постоянно обитают в доме. Они появляются там в порядке очереди, по расписанию. Каждый становится «домашней» собакой примерно раз в две недели, хотя Бак часто делает исключение для своего любимчика Клайда. Остальные живут в вольерах. Жалеть их не к чему. Вольеры — длинные зарешеченные загородки с цементными полами; каждая примыкает к зимней псарне. Многие, Бак в том числе, живут в домах, которые не отличаются столь педантичной чистотой, как эти вольеры и псарня.
Очередь быть «домашним» псом как раз выпала Клайду. Бак вывел его, но первые несколько минут и Бак, и я держали псов на поводках. Рауди, что по-английски значит буян, скакал вокруг, принюхиваясь и всячески соответствуя своему имени. Клайд, который выглядит как тощая, длинноногая, пугливая лайка, стоял смирно и всемерно старался не обращать внимания на Рауди. Мы спустили обоих с поводков и отступили. Рауди придвинулся ближе. Клайд медленно повернулся левым боком к Рауди. Тот попытался обнюхать его с тыла. Клайд приподнял верхнюю губу в ухмылке Элвиса Пресли, продемонстрировав комплект зубов вдвое крупнее, чем у Рауди, и исторг короткий низкий рык. До Рауди дошло. Он принял универсальную игровую собачью позу: зад приподнят, передние лапы согнуты, плечи опущены, — и Клайд отразил его, как зеркало. С минуту я смотрела на их возню, а потом пошла в тепло.