Следствием этих решений стали карательные меры по отношению к организаторам колхозного движения и раскулачивания. Тысячи коммунистов были исключены из партии и отданы под суд фактически за то, что они по прямым указаниям сверху и под угрозой исключения из партии стремились в кратчайшие сроки «наколлективизировать» как можно более высокий процент крестьянских хозяйств. Одновременно была проведена реабилитация части раскулаченных: в некоторых округах было восстановлено больше половины раскулаченных хозяйств. В Казахстане к середине 1930 года было освобождено из заключения 4673 человека, возвращено из ссылки 1160 семей, прекращены судебные дела на 2264 человека, возвращено конфискованное имущество 9533 хозяйствам. Только в девяти районах Хопёрского округа на Дону — первого округа «сплошной коллективизации» в стране было восстановлено 3072 «неправильно раскулаченных» хозяйства бедняков и середняков.
Вспоминая о статье «Головокружение от успехов», Хрущёв писал, что её появлению предшествовала коллективизаторская горячка, подстёгиваемая из центра. «Хотя местный актив с азартом, грубо говоря, со звериным азартом проводил коллективизацию, но он всё же находился под бичом „Правды“. Если взять „Правду“ за тот период, то она пестрела изо дня в день цифрами (у кого в районе какой процент крестьян уже объединён в колхозы), подхлёстывавшими местные партийные организации. В 1929—1930 годах у меня не было никакого прямого соприкосновения ни с деревней, ни даже с партактивом, который проводил эту кампанию. Я питался данными лишь со страниц „Правды“ и радовался… А когда разразился гром — письмо „Головокружение от успехов“, я был несколько смущен: как же так, всё было хорошо, а потом вдруг такое письмо? Но стало ясно, что это было необходимо, потому что угроза назревала или даже уже назрела. Уже вспыхивали отдельные восстания крестьян и назревали ещё более крупные». Ретроспективно оценивая смысл статьи «Головокружение от успехов», Хрущёв писал, что Сталин «лбом ударился о стену и не смог прошибить её, из-за чего вынужден был отступить. Но, отступая, свалил свою вину на других, и это очень дорого обошлось тем людям» [325].
Выводы, к которым Хрущёв пришёл лишь в 60-х годах, многими большевиками были сделаны уже по свежим следам коллективизации. В «Рютинской платформе» статья «Головокружение от успехов» расценивалась как классический пример «сталинского приема сваливания своих преступлений на других». «Общеизвестно,— говорилось в этом документе,— что коллективизация примерно уже с конца 1928 года начала проводиться методами прямого и косвенного принуждения, а в дальнейшем — 1929—1930 гг.— и прямого насилия… Официальные постановления ЦК о „добровольном вступлении в колхозы“ стали только обычным фарисейским, лицемерным прикрытием для прямо противоположной практики коллективизации». В платформе подчеркивалось, что Сталин обладал достаточной информацией о методах, которыми осуществлялась коллективизация. Но он продолжал «играть „ва-банк“ и самым бесстыдным образом фальсифицировать в газетах, прежде всего в „Правде“ — его личном непосредственном рупоре — фактическое положение вещей». Когда же весной 1930 года по всей стране прошла волна невиданных в истории крестьянских восстаний и он почувствовал, что почва под его ногами горит, то вместо честного признания провала своей политики и изменения курса «он пошёл на трюк. Этим трюком и явилась его статья „Головокружение от успехов“… В результате этой статьи… местные работники были брошены в жертву обозлённым массам деревни, для того чтобы отвлечь внимание от действительного виновника, а Сталин выступил перед мужиками в роли спасителя от „местных головотяпов“»