. Эти события определили дальнейшую судьбу Хрущёва. Уже в январе 1931 года он был избран секретарем Бауманского райкома партии, вслед за чем началось его быстрое восхождение по ступеням партийной иерархии.
Хрущёв вспоминал также о том, что предсъездовская Бауманская районная конференция проходила очень бурно. На ней выступила Н. К. Крупская, чья речь прозвучала «не в такт генеральной линии партии», за что конференция осудила её выступление [349].
Немало писем с осуждением Сталина приходило в редакцию «Правды». Большинство из них, разумеется, клалось под сукно. Однако отдельные письма с протестом против возложения вины за «перегибы» на «стрелочников» всё же появились на страницах «Правды». Так, в статье Мамаева говорилось: «У кого же закружилась голова?.. Постановляем одно, а на деле проводим другое. Так нечего наводить тень на ясный день. Надо сказать о своих собственных прострелах и не учить этому низовую партийную массу… Выходит, „царь хорош, а чиновники на местах негодные“… Надо под ленинским микроскопом проверить причины перегибов и не карать за них покорных исполнителей — сельских коммунистов» [350].
Однако такого рода настроения не нашли отражения на самом съезде, который, как это будет свойственно и всем последующим партийным съездам, отличался крайне мажорной тональностью. В такой тональности было выдержано, в частности, выступление старейшего партийного историка М. Покровского, который расценивал форсированную индустриализацию и коллективизацию как показатель «вступления страны в социализм». «В 1921 году приходилось слышать прогноз: „О, ещё на 25 лет нам хватит промежуточного положения, ещё через 25 лет будем строить социализм“,— говорил он.— Тогда думалось: нам до этого не дожить. Дожили… Не знаю, имею ли я на это достаточно полномочий, но я хотел бы от лица всего моего поколения выразить благодарность всем, кто строит социализм. (Кржижановский: Можете, можете! Продолжительные бурные аплодисменты.)» [351]
В отчётном докладе Сталина говорилось о «гигантских успехах» индустриализации и коллективизации, о правильности и победе «генеральной линии партии». При этом, как указывалось в «Рютинской платформе», Сталин умолчал о двух решающих фактах, сводящих на нет все его парадные реляции. Во-первых, он «скрыл от партии, что в это время вся текстильная промышленность с 600 тыс. рабочих из-за отсутствия сырья стояла целиком 4 месяца, ряд других отраслей лёгкой промышленности, а также сотни предприятий тяжёлой работали на 2/3 и даже на половину» [352]. Во-вторых, он не обмолвился ни словом о только что прошедшей по всей стране волне невиданных доселе крестьянских восстаний.