.
Принципиально иначе оценивались взгляды левой оппозиции на внутрипартийный режим и роль Сталина. «В этом решающем и важнейшем для судеб пролетарской революции вопросе Троцкий и троцкисты оказались в основном, наоборот, правы. Троцкий раньше других увидел те процессы внутри партии, которые уже в 1923 году начали развиваться. Троцкий раньше других увидел и вожделения Сталина утвердить свою личную диктатуру в партии» [663].
Целиком оправдался и прогноз Троцкого о перерождении партии в случае сохранения сложившегося к 1923 году внутрипартийного режима. «В этом своевременном и правильном ленинском вскрытии зародышей начавшегося незаметного перерождения партии, в страстном стремлении Троцкого вернуть партию на путь внутрипартийной демократии и здорового демократического централизма заключается огромная историческая и революционная заслуга Троцкого, которую не отнимает у него никакая клевета и никакие его прошлые ошибки» [664].
Столь же противоречивой, как оценка «троцкистской» идеологии, была характеристика личности Троцкого: «Не гений, а только крупный талант, универсально и европейски образованный; блестящий, острый, но неглубокий ум; не глубокий теоретик, а лишь несравненный по стилю, первый во всей мировой марксистской литературе публицист, склонный к красивой схеме, к яркой революционной фразе, заменяющей порой конкретный трезвый анализ; железная воля, переходящая, однако, порой в упрямство; яркая крупная индивидуальность; замечательный организатор, мировой трибун, искренне и глубоко преданный делу коммунизма,— таков Троцкий как вождь» [665]. Бросающиеся в глаза внутренние противоречия этой пространной характеристики (трудно понять, например, как «неглубокий ум» может оказаться у «первого во всей мировой марксистской литературе публициста», «мирового трибуна»), на мой взгляд, объясняются тем, что «Рютинская платформа» создавалась в основном людьми, принимавшими в прошлом активное участие в травле Троцкого и желавшими хотя бы частично оправдать эту свою позицию.
Эта часть «Рютинской платформы» завершалась недвусмысленным патетическим утверждением о том, что «несмотря на все усилия Емельянов Иловайских [666] вычеркнуть имя Троцкого из истории Октябрьской революции, он навсегда останется первым после Ленина её вождем и трибуном, её знаменосцем, её творцом и организатором! С именем Ленина и Троцкого навсегда будет связано торжество пролетарской революции, её невиданный подъём, её лучший героический период. С именем Сталина, в лучшем случае, будут связаны годы лихолетья пролетарской революции, годы мрачной реакции, годы величайшего опозорения учения Маркса и Ленина»