О настроениях участников группы дает представление направленное в марте 1933 года в ЦК заявление Угланова, в котором он признавал, что в начале 1930 года в беседах со своими товарищами говорил, что «генеральная линия провалилась и руководство обанкротилось и будет искать козлов отпущения». В 1931 году он встретился с группой «молодых-правых» (А. Слепков, П. Петровский и др.) в Саратове и «не возражал против их действий», заключавшихся в вербовке сторонников из молодежи. К осени 1932 года, по словам Угланова, среди правых вновь началось «движение за возобновление борьбы против ЦК». В этот период возобновились связи Угланова с рядом своих прежних сторонников по правой оппозиции. Обсуждая положение в стране, они пришли к выводу, что большинство крестьянства во время посевной кампании организовало «всесоюзную итальянскую забастовку… против мероприятий партии» и что руководство партии во главе со Сталиным «не в состоянии преодолеть огромных затруднений… в экономической и политической жизни страны». Поэтому, продолжал Угланов, он «считал и указывал на это ряду своих сторонников, что необходимо к руководству партией и страной вновь привлечь бывших лидеров бывших оппозиций, как то: Рыкова, Бухарина, Томского, Зиновьева, Каменева, Сокольникова, Смилгу. Само собою понятно, такая передвижка (в руководстве партией.— В Р.) должна была привести к значительному изменению политики, и в первую голову в деревне». Поддержку этих планов Угланов нашёл у Томского, из разговора с которым понял, что тот «не исключает возможности выступления на борьбу против ЦК в тот или иной период». Тогда же «молодые-правые» съехались в Москву, организовали конференцию с обсуждением политических вопросов, связались с Углановым и обсуждали с ним положение в стране и целесообразность связи с другими оппозиционерами. Угланов не только не возражал против этого, но и заявил, что следует установить такую связь [726].
Есть основания полагать, что раскрытию нелегальной группы «правых» способствовал Бухарин. В написанном им в феврале 1937 года (ещё во время пребывания на свободе) пространном заявлении пленуму ЦК сообщалось, что летом 1932 года, «когда было известное брожение», он (Бухарин), «боясь, что Угланов, в силу своей болезни — неустойчивости, вновь колеблется вправо, и что его срыв будет приписан и мне, специально зашёл к нему его предупредить». В этой связи Бухарин упоминал о своем заявлении в Политбюро от 7 октября 1932 года, в котором говорилось: «Я, зная болезненную неуравновешенность Угланова и опасаясь каких-либо случайных отрицательных влияний на него (с Углановым вне служебной обстановки я виделся за почти 2 года только один или 2 раза), предупреждал его против такой опасности, указывая на абсолютную необходимость дружно „тащить телегу“, изо всех сил работать и т. д., несмотря на любые трудности»