— А расчёт завтра, когда доиграем, — пообещала из-под одеяла Алиса.
— Спи, — рассмеялась Женя.
Улыбнулся и Эркин. Женя налила ему и себе по второй чашке чая. Эркин взял свою чашку, охватил её ладонями, будто греясь.
— Знаешь, Женя, у нас было костровое время.
— Как это?
— Ну, вечером. Бычки улягутся уже на ночь, мы поедим и сидим у костра. — Треплемся, — Эркин улыбнулся и сказал по-английски, явно кому-то подражая: — Святое время, — и продолжал опять по-русски: — Понимаешь, говорим обо всём, смеёмся. Свободно говорим. Обо всём.
Женя кивнула.
— Я поняла, Эркин. Сейчас костровое время, да?
Он счастливо улыбнулся.
— Да.
Улыбнулась и Женя.
— Сначала о делах поговорим, правильно?
— О делах, конечно.
— Тогда слушай. За квартиру я заплатила до Рождества. Керосина купила.
— Тоже до Рождества? — усомнился Эркин, прикидывая в уме размер бутылки в сарае.
— Нет, конечно. Нам негде столько держать, но запас должен быть. Вот я и купила ещё бутылку полную. Понимаешь? Одна расхожая, а вторая в запас.
Он кивнул.
— Ага, понял. А себе ты чего купила?
— Обо мне потом, — строго сказала Женя. — Алисино зимнее я посмотрела. На эту зиму ей хватит. Она же растёт сейчас.
— Может… ей куклу купить? — неуверенно предложил Эркин.
— Куклы у неё есть, — улыбнулась Женя. — Я посмотрю из игр что-нибудь. Мозаику там или ещё что. И лучше книгу. Ей пора учиться читать.
Эркин кивнул, но глаза у него на мгновение стали грустными. На мгновение, но Женя заметила и рассердилась. На себя. Как же она раньше об этом не подумала?!
— И тебе надо учиться.
— Для взрослых нет школы, — вздохнул Эркин.
— Я научу, — храбро вызвалась Женя.
Эркин посмотрел на неё с таким радостным изумлением, что она рассмеялась.
— И… и по-русски тоже? — наконец спросил он.
— И по-русски, — кивнула Женя. — Ты чай пей. Остынет.
Он послушно отхлебнул, не отводя от неё глаз. Женя с удовольствием смотрела на него, на его счастливое лицо, на сильные плечи, туго натягивавшие старенькую, выцветшую от стирок рубашку. Удивительно, как ему всё идёт, всё к лицу.
— Теперь давай с тобой. Тебе на зиму…
— У меня всё есть, — быстро сказал Эркин.
— Тебе нужна тёплая рубашка. И не одна.
— Рубашек у меня много, — возразил он. — А куртка тёплая.
— Какая куртка? Джинсовая?
— Да нет, моя. Ну, толстая, рабская. Она очень тёплая.
— Рабская, — повторила Женя.
Эркин на мгновение свёл брови, но тут же улыбнулся ей.
— Мне нельзя выделяться, Женя. Куртки у всех рабские. В эту зиму все их носить будут.
— Ну, хорошо, а если будет очень холодно?
— Я тогда две рубашки надену. Или джинсовую, а рабскую сверху, — тихо засмеялся. — На работе всегда жарко, — и уже серьёзно: — Была бы работа.