Они подошли к машине.
— Мне, наверное, надо поехать с тобой? — тихим голосом и не очень твердо выговорил Стас.
— Это ни к чему, — ответила Марта, глядя в сторону.
— Я стопроцентно уверен, что Джаник сегодня у тебя не появится, слабо улыбнувшись, произнес Ровенский. — Ему нужен я, ты здесь ни при чем.
— Но больше, чем ты, ему нужны деньги, а чтобы их получить, он хочет напугать тебя до смерти и доказать, что вовсе не шутит. Сделать же это можно лишь одним способом — убив меня.
— Но почему не мою мать или дядю?
— Если Джаник это сделает, то восстановит против себя всю милицию и уголовку Москвы, и его сдадут свои же. А из-за меня муровцы не станут рвать задницы. Стас несколько секунд молчал, глядя на главбухшу.
Кажется, ее логика генерального убедила.
— Тогда тем более я должен поехать с тобой!
— Нет! — решительно отказала Марта. — Я должна там быть одна. Да и вдвоем нам не стоит рисковать. Она вдруг с такой нежностью взглянула на него, что Ровенский не выдержал, бросился к ней и крепко сжал ее в объятиях.
— Мы никогда не расстанемся, никогда! — жарко шептал он.
Марта не сопротивлялась! Лишь украдкой взглянула на часы. Половина девятого. Пора.
Стас рвался поехать с ней, но она настояла на том, чтобы он отправился к матери. Не исключено, что Джаник передумает и заявится к Лидии Николаевне. Адмирал Никита Самсонович улетел на несколько дней к сыновьям в Севастополь, чтоб получить благословение на брак, и Лидия Николаевна осталась одна. Сын в такие опасные минуты должен быть рядом. Так горячо рассуждала Марта, и это его убедило.
— Да, она такая трусиха, ты не представляешь! — закивал Стас, радуясь тому, что нашелся спасительный выход и ему не надо ехать вместе с Земской.
- Марта даже обиделась, однако виду не подала.
Ровенский помог ей поймать такси.
— Если ты умрешь, умру и я! Помни об этом! — с придыханием прошептал он.
— Если не вышибут последние мозги и не приключится склероз, постараюсь не забыть, — cyxo пообещала Марта.
Когда-то мать посадила ее в шкаф за то, что она съела полбанки сметанного крема, которым хозяйка хотела залить торт, приготовленный к ее же дню рождения. Так получилось, увлеклась. Уж слишком вкусным оказался тот крем: сметана, взбитые яйца, клубничный сироп, — не крем, а объедение. А мама была еще молода и не в меру горяча. Честь хозяйки для нее оказалась важнее, чем день рождения дочери. А потому, взорвавшись, она засадила дочурку в большой платяной шкаф. Мать потребовала: проси прощения-выпущу. Марта отказалась. За что просить прощения, если торт все равно предназначался для нее? Но мать сдаваться не хотела. Нашла коса на камень. Марта просидела в шкафу пять часов, гости праздновали без нее — им объяснили, что именинница ушла навещать больную бабушку и вот-вот должна вернуться. Марта досидела в темнице до торта. Но когда его внесли, она с шумом отворила дверцу платяного шкафа и вывалилась в комнату. С двумя сестрами матери приключился глубокий обморок. Марта же села за стол, с остервенением набросилась на еду, но прощения так и не попросила.