— Он предлагал мне на него работать, — она прикрыла глаза, наслаждаясь невесомыми поцелуями, скользящими по ключице и вновь возвращающимися, чтобы лизнуть чувствительную точку на затылке, заставляя девушку вздрагивать всем телом. — И до прихода Сергея мы ругались. Не хочешь продолжить?
— Точно. Но у меня другая идея. Мы совместим.
Ева не успела ничего понять, как оказалась лежащей на его плече, и её торжественно, кверху попой, внесли в спальню. Она уже подумала, что Денис сейчас с размаху бросит её на кровать, но мужчина предельно бережно и осторожно опустил свою ношу на подушки.
— Мы говорили о доверии. И сегодня утром ты утверждала, что теперь веришь мне, — он сел у её ног, поглаживая икры и рисуя большими пальцами круги на гладкой коже. Девушка немного поежилась от всего, что было в его взгляде, но кивнула.
— Скажи вслух, — приказ прозвучал невнятно, губы Дениса осторожно целовали её травмированную коленку, настолько нежно и деликатно, что тянущее саднящее ощущение отошло куда-то даже не на второй, а на десятый план.
— Верю, — Еве не хватало воздуха, но она все-таки умудрилась выдохнуть ответ.
— Насколько?
— А как тебе нужно? — этот разговор, прерываемый поцелуями и едва ощутимыми ласками, не казался странным или неправильным. Пусть это не та беседа, которую привычно вести в кровати, но она была крайне важна для обоих.
— Полностью, — Денис прочертил дорожку поцелуев вверх по бедру, пальцами сминая мягкий хлопок платья, и остановился в нескольких миллиметрах от тонкого темно-лилового кружева её трусиков. — Мне нужна вся ты. Такая, какая есть.
— Я совсем не идеальна, — Ева не могла заставить себя разорвать контакт взглядов, хотя и понимала, что ходит по грани. А может, уже и переступила через неё…
— Мне не нужна идеальная, — мужчина подался вперед, ставя колено между её разведенными бедрами и накрывая своим телом.
— Я эгоистична и корыстна, — Ева сама не знала, зачем говорит ему это, но сейчас казалось правильным показать себя такой, какая она есть. Без утаивания и недомолвок.
— Ты собиралась рискнуть своей карьерой ради абсолютно чужой женщины и её ребенка, хотя ничего за это не получила бы, — он оперся локтями по бокам от её плеч, чтобы ей было не так тяжело.
— Я не смогу жить в клетке из запретов и ограничений, — она попыталась немного отодвинуться, но только сильнее прижалась к нему грудью.
— Их практически не будет. А те, что есть, ты даже не заметишь.
— Я злопамятная и мстительная!
Денис хотел возразить, но потом хмыкнул и кивнул, признавая её правоту, перед которой был бессилен даже его талант дипломата, но все же ответил: