И решил тут Самсонов пойти на крайнее дело — украсть коня… То есть… м-м… не украсть. А, так сказать, заменить Рыжика. И что бы вы думали сделал Самсонов?
Выехал он под вечер на аэродром. Там партизаны уже третью ночь самолет поджидали. Нелетная все была погода. Как только наступит вечер, съезжались туда из разных отрядов десятки подвод. Ездовые — сразу же в землянку греться: кто его знает, сколько придется на морозе самолет ожидать, а подводы, прибывшие за грузом, рядами так и стояли, как на ярмарке, — разные кони, разные сани. Среди этих-то коней и решил Самсонов подобрать себе одного по вкусу. Отговаривал я его — слышать не хочет! «Нам, — говорит, — дальний путь предстоит. Разведка важная, лошадь нужна хорошая, и нечего тут агитировать».
Приехал Петька на аэродром, поставил Рыжика с краю и пошел выбирать себе новую лошадь. Но по дороге, пока доехал до аэродрома, замерз — мороз был крещенский. «Дай-ка, — подумал Петька, — зайду в землянку погреться, а потом коня выберу — и сразу в лес». Так и сделал. Обогрелся и пошел «на операцию».
Выбрав коня, сразу же умчался в Смелиж. И вот ночью чувствую, в избе воздухом вдруг холодным потянуло, кто-то дверь будто открыл. Чиркнул я спичкой — Петька Самсонов.
Дубиллер сделал большие глаза и с таинственным видом приложил палец к губам. Слушатели, затаив дыхание, не спускали с него глаз.
— Подсел ко мне Самсонов, — продолжал шепотом Дубиллер, — запыхался, тяжело так, знаете, дышит и говорит:
«Володька, удалась операция! Такого коня привел, что в два дня на нем до Берлина доскачешь! На ловца и зверь бежит… Обогрелся я в аэродромной землянке, выхожу и вижу — стоят трое саней, а в крайних запряжен конь — не конь, картина! Высокий, стройные ноги, глаза — как звезды горят, уши — как свечи стоят, из ноздрей — пар столбом валит, — ну прямо конь-богатырь! Оставил я там нашу калеку костлявую, сам на «Конька-Горбунка» — и домой!
— Никто не заметил? — тревожно спросил я.
— Никто. Доехал спокойно… А ход у него, у Конька-Горбунка! За полчаса с аэродрома добрался.
— Не может быть!
— Точно! Сейчас припрятал его. Под сломанным дубом поставил. Закрыл кругом ветками, соломой всего забросал. Утром увидишь. Ох, и конь же, Володя! — Самсонов никак не мог успокоиться.
— Короче, ребята, — сказал Дубиллер, — всю ночь мне снился конь-огонь: глаза, как звезды, горят, уши, как свечи, стоят, из ноздрей пар столбом валит? А на нем Петька Самсонов за фрицем гонится…
Чуть рассвело, повел меня Петька коня показывать. Раскидал он ветки, сбросил солому, глянули мы: подмигивая правым глазом, будто насмехаясь, под дубом стоял… кто бы вы думали?.. Наш собственный Рыжик!