— Алиса! — закричал Теодор, хватая шар.
Стекло выскользнуло из рук и с тяжёлым грохотов покатилось по ковру. Взметнулся багровый рукав, холодные когти предсказательницы впились в руку.
— Дайте монетку, дайте монетку, — снова забормотала она.
Не помня себя, Теодор выхватил деньги и швырнул их гадалке. Старуха зашарила по столу, вцепилась в покрытый пятнами листок бумаги — от него несло солёной сыростью. В одном углу ещё сохранилась виньетка — это была истлевшая цирковая программа.
— Всю правду скажу, никак не обману, — прошелестела гадалка, слепо глядя в расплывшиеся строчки. — О чём мечтаешь, то и сбудется, а выступать тебе в третьем отделении…
— Я вас не понимаю, — Теодор еле шевелил онемевшими губами.
— Господин шпрехшталмейстер устал. Час близок…
Веки снова поднялись, но теперь вместо белёсых бельм на Теодора смотрели пустые провалы глазниц. Из черноты черепа высунулся сердитый рак-отшельник, похожий на пожилого усатого униформиста. Стены шатра покачнулись и приблизились, над бархатом взлетели клубы ядовитого праха, забивая глаза и лёгкие. Теодор рванулся, запутался в тяжёлых складках и закричал. Заложило уши, под веками поплыли огненные кольца. Сквозь них проносились гибкие молнии, оседали где-то в уголках глаз и превращались там в тигров.
Ноги Теодора подогнулись, и он осел на ковёр. За спиной, шипя и булькая, захихикала старуха, что-то скользнуло по лодыжке. Теодор замычал от ужаса и пополз, обрушивая на себя груды пыльной ткани. Мимо прокатилась тумба — виден был только торец, блестящий золотистый ободок вокруг чёрной пустоты. Из неё вынырнула тигриная морда. Сверкнули оскаленные клыки, Теодор вдохнул густой запах сырого мяса и потерял сознание.
Он очнулся на скамейке. Голова гудела, как после многих часов в душной конторе. Полумрак шатра казался дурным сном. Чего только не случится из-за жары! Теодор улыбнулся, захваченный утешительной мыслью. Сверху донёсся тихий смех. Теодор поднял голову и почувствовал отвратительную слабость в коленях. К океану летели грозди разноцветных шаров, и на фоне побелевшего от жара неба чётко виднелись силуэты циркачей.
* * *
Добравшись до дома, Теодор несколько минут сидел, бессильно вытянув измученные ноги, и наконец заворочался в кресле, пыхтя и постанывая.
— Агата, будь добра, завари мне чаю!
Ответом была непривычная тишина.
— Агата! — снова позвал Теодор, добавив жалобных ноток, и прислушался.
Ни звона тарелок, ни запаха супа — мёртвое безмолвие царило в квартире.
— Агата! — уже испуганно крикнул Теодор.
Заглянул в кухню, обошёл комнаты — Агаты не было.