— Какая чайка? Какое радио? Какая бодлерщина? — бормотал я, подпрыгивая средним пингвинчиком.
— Сценарий у меня в кабинете. Вчера утвердили его окончательный вариант. Это мой сценарий. Но Боже, Господи, кто его прочтёт, подумал я — и сразу вспомнил о тебе. Ну конечно! Сама судьба послала тебя мне. Ты это прочтёшь, и никто другой!
— Я был актёром? — спросил я.
— Ты же умница, большой талантище. И никто не сможет почувствовать Ка так, как ты.
— Я?
— Ты!
Дверь на тугой пружине захлопнулась за нами и разнесла по коридорам холодное эхо: ы-ы-ы… а-а-ах… Мы догоняли Кешу, взбирались по лестницам, прятались в закоулках, прошивали пустые коридоры пулемётными очередями торопящихся шагов.
— Мой кабинет, — торжественно заявил Кеша Вирсавин и с облегчением перевёл дух, будто только что удачно скрылся от погони.
Мы тоже переводили дух и оглядывали комнату, похожую на приёмный пункт макулатуры. Анжелка высвободила свою руку из моей, уселась на стул, поболтала ногами и спросила у Кеши:
— Кофе есть?
— Анжел, кофе вреден для растущего организма, — наставительно сказал я.
— Полагаешь, я ещё вырасту?
Кофе оставлял во рту привкус ожога. За окном тьма. Сухое шуршание бумаг. Кажется, что-то такое со мной уже было. Я пробежал глазами текст: жил-был писатель К. Безнадёга одолевала его в жизни. Безысходняк описал он в романах. Хотите, докажу на примерах.
Я попробовал на вкус несколько фраз. Кеша не удержался, перегнулся через стол, схватил меня за руку, расплескал мой кофе, в сердцах отобрал чашку… И вот мы с Анжелкой несёмся за ним, как хвост за кометой. Лестница раскатывается небесными громами. Как страницы перелистываем мы комнаты. За кем мы гонимся? От кого убегаем?
— Это студия, — сказал Кеша.
Когда я прочёл текст в микрофон в последний раз — не сбившись, не скрипнув стулом, не ошибившись, — по моим подсчётам, наступило утро. Анжелка спала на кожаном диване, укрывшись моим пальто. Кеша Вирсавин присел рядом с ней на краешек дивана. Анжелка недовольно разлепила глаза. Он протянул ей апельсин. Она взглянула презрительно, но апельсин взяла. Спустила ноги с дивана.
— Пойдём, что ли? — сказала она мне.
Мы с Кешей обули, одели её, застегнули пуговицы, завязали шнуры шапки под подбородком. Она терпела и зевала. Кеша проводил нас до выхода, и мы, снова вдвоём, взявшись за руки, нырнули в предрассветные сумерки.
Мы брели в лёгком тумане, глядели себе под ноги и были одни в затаившем дыхание Городе, пока из подворотни не вынырнул тихо, будто подстерегающий хищник, гангстерский автомобиль. Он перегородил нам путь. Задняя дверца распахнулась, чтобы поглотить Анжелку. Алчно переливалась красная обивка. Во мраке салона блеснули глаза. Женский голос поблагодарил меня. Это была не Владлена. Я наклонился над дверцей к Анжелке, чтобы рассмотреть ту женщину, но Анжелка сонно сказала: «Пока», — и мне пришлось самому захлопнуть тяжёлую дверцу.