— Что вам угодно, сударыня? — сухо осведомился он.
— В вашей конторе, сударь, вот уже второй день находится задержанный по несправедливому обвинению мой близкий друг по имени Султан. К сожалению, я не обладаю достаточно вескими доказательствами отсутствия его вины в том деле, по которому он нынче обвиняется, но тем не менее уверяю вас, мсье, что он совершенно чист перед лицом закона. Я прошу вас, сударь, освободить Султана из-под стражи, а в знак признательности хочу преподнести вам это, довольно редкое по качеству и изяществу исполнения, жемчужное ожерелье. Смею заверить, что впредь мой друг будет вести себя более благоразумно и осторожно.
Развалившись в кресле и задумчиво разглядывая ожерелье, господин Адене долго молчал. Взволнованная этим длительным и оттого еще более пугающим молчанием, Эли стояла, опершись ладонью о краешек стола, пытаясь выровнять дыхание, дабы не выдать сильнейшего душевного волнения, внезапно охватившего ее. Наконец Адене заговорил:
— Вы полагаете, сударыня, что этой милой вещицы будет достаточно для того, чтобы спасти вашего незадачливого приятеля от тюрьмы, а может быть, даже от виселицы? Он не просто нарушил закон, но преступил его несколько раз, тем самым давая понять, что высочайшие указы Его Величества короля Ланшерона не имеют для него никакого значения, прости Господи, — перекрестился начальник, безумно боявшийся потерять свое теплое место. — Из этого следует совершенно справедливый вывод: наглецу нужно вынести самое суровое наказание, от которого его никто не в силах спасти! Разумеется, кроме меня, — добавил спесивый мсье Адене.
— Сударь, — прошептала напуганная подобными речами Эли, — обещаю вам перед лицом Всемогущего Аллаха, что я буду работать день и ночь, дабы отблагодарить вас за вашу доброту. Я владею секретами восточного целительства, которые достались мне по наследству от предков, и могу заработать неплохие деньги, но для этого мне нужно время, а сейчас я умоляю вас о снисхождении к моему бедному другу, — в прекрасных глазах Эльнары засверкали слезы отчаяния.
— То, что вы умеете заработать себе на кусок хлеба насущного, — это весьма похвально, сударыня, — медленно произнес мсье Адене, внушив таким началом речи надежду несчастной девушке, и, буравя ее характерным для глядельщиков неприятным ощупывающим взглядом, неожиданно добавил: — Однако я считаю, что молодой и столь привлекательной особе, как вы, вовсе не обязательно работать днем и ночью, дабы решать материальные трудности. Можно вполне ограничиться одной только ночью, а днем пребывать на заслуженном отдыхе, — мужчина сделал паузу, выжидательно глядя на растерявшуюся девушку.