Тем временем незаметно сгустились сумерки, и рынок, как и многие торговые лавки в городе, закрылись. Конечно, можно было бы залезть в карман какому-нибудь почтенному горожанину, но по случаю праздника на улицах повсюду была такая шумная толкотня, что Эли даже не была уверена, заметит ли этот горожанин свою пропажу. Просто остаться с чужой вещью на руках ей было вовсе не нужно. Однако откладывать исполнение своего хитрого плана на следующий день до предела взволнованная девушка тоже не могла: больше всего на свете ей хотелось сейчас как можно быстрее пережить этот ужасный позор и оказаться в тюрьме рядом с Султаном. От волнения у нее уже кружилась голова.
Вконец обессилевшая от долгого бесплодного хождения и сильных переживаний, Эльнара добрела до церкви, из которой в ту минуту как раз выходил народ после праздничного богослужения. Впереди всех шел человек невысокого роста, одетый в широкое белоснежное одеяние, украшенное по краям золотым шитьем, и с большим серебряным крестом на шее. Его сопровождали рослые факельщики в красивой голубой форме, которые, освещая путь, выстроились в две цепочки по бокам. Торжественность и красота этого зрелища впечатляли, и в другое время Эли, наверное, с удовольствием присоединилась бы к оживленной нарядно одетой толпе, замыкавшей шествие, но сейчас ее голова была занята совсем другими мыслями.
Торжественная процессия внезапно остановилась. За спинами высоких широкоплечих факельщиков Эльнаре было трудно разглядеть, что именно стало причиной неожиданно возникшей паузы, но она решила, что более подходящую минуту для осуществления замысла вряд ли можно представить. В голове молнией пронеслась мысль: «О Аллах, что сказали бы мой бедный отец и столь обожаемая мною Софи, если бы увидели вдруг, что я собираюсь сейчас сделать? Но я должна это сделать ради освобождения Султана!» Маленькая хрупкая девушка без особого труда протолкнулась к человеку в белых одеждах. В его руках была широкая деревянная чаша, наполненная золотыми и серебряными монетами. «Значит, это судьба», — сказала себе пунцовая от стыда Эли и, крепко зажмурив глаза, сунула руку в чашку. Почувствовав вокруг себя какое-то движение, она открыла глаза и обнаружила, что процессия вновь продолжила шествие. «Неужели никто не заметил моего ужасного поступка? Быть такого не может!» — в отчаянии подумала девушка и бросилась догонять мужчину в белом.
— Сударь, я взяла у вас один линор и один луз, — дрожащим голосом сказала Эльнара и показала ему ладошку, на которой в свете факелов ярко сверкали две монеты.