— Это я понял, — подтвердил Том.
У меня мелькнула мысль, что его тоже не назовешь интеллектуалом, это сразу заметно. И он мог принять вышесказанное на свой счет, но вроде бы этого не произошло. И все же я сказала себе, что нужно быть осторожнее в высказываниях.
— Мы все ссорились с ней, понимаешь? — продолжила я. — И это делало отца несчастным. Я ведь это чувствовала. Не могу простить себе…
Пожав плечами, Том сказал:
— Он ведь мог предположить, что так будет, верно? Воображение у него было что надо.
Я толкнула дверь и громко ответила:
— Воображение у него включалось, только когда он работал. Видимо, так.
Мне хотелось, чтобы Джун услышала эти слова, хотя ничего напрямую сказано не было, и вряд ли у нее хватило бы ума понять, что речь вообще идет о ней. Но по моему тону, она могла бы догадаться, что я все еще не простила ее. Никогда не прощу.
Отец говорил, что моя мать была доброй женщиной и глубоко верующей. И еще очень красивой. Словом, мне от нее не передалось ничего, кроме темных, густых волос. Только я их всегда коротко стригла, потому что вся моя внешность была мальчишеской, да и характер отчасти. Не оттого ли, что всю свою жизнь я прожила с отцом? Ему хотелось, чтобы я унаследовала от матери ее утонченность, которой он наделил своих героинь, но, видимо, это не передается по наследству…
Войдя в дом, я сделала широкий жест:
— Прошу! Кухня — направо. Все остальное, если тебе необходимо, — налево.
— Не сейчас, — застенчиво сказал Том.
Подавившись смешком, я побежала на кухню, и он, естественно, последовал за мной.
— Садись, Том. Попытаюсь найти чем бы тебя накормить…
Он напомнил:
— Я обещал омлет.
— А может, заказать пиццу?
Том явно был разочарован:
— Ну, если хочешь…
Мне вообще не хотелось есть, я недавно позавтракала, но стало жаль его.
— Я хочу омлет. Но ты вроде в гостях, как-то неловко заставлять тебя.
— А кто меня заставляет? Я люблю готовить.
— А я терпеть не могу. Вообще ненавижу всю эту возню по дому. Пылесосить, стирать…
— Неужели тебе приходится этим заниматься? Я думал твой отец был состоятельным человеком.
Я мысленно согласилась: «Был. Пока полгода назад не добрался до Лас-Вегаса…»
— Теперь приходится.
— Извини.
— Ты тут ни при чем. Вот тебе молоко и…
Тут он вдруг вскочил и вытянулся, потом, словно спохватившись или испугавшись чего-то, быстро взглянул на меня. Я обернулась. На пороге кухни, как идиотка, улыбаясь во весь рот, стояла Джун, такая же вся светленькая, пышненькая и кудрявенькая, как обычно. Слегка похожая на Дрю Бэрримор, но без наивного обаяния той.
Демонстративно отвернувшись, я продолжила, обращаясь к Тому: