— В общем, так, вы вполне взрослые, почти взрослые ребята и должны меня понять: сейчас я на вас надену рабские ошейники — временно, временно! — мы спустимся вниз, и я подпалю это мерзкое место. Потом мы быстро бежим отсюда туда, куда я скажу. Ну, «бежим» сказано громко — идем, не привлекая внимания. Я рисковать не могу — если вы разбежитесь, то я и мои близкие люди окажутся в смертельной опасности. Я буду вести вас за поводок, как обычных рабов, — благо вы в мужской одежде похожи на рабов-юношей, которым богатый хозяин дал одежду со своего плеча. Все ясно?
Я надел на угрюмых подростков ошейники, дал им в руки поводки, с наказом не запутаться в них и велел спускаться вниз. Выругался — девчонка посветлее запуталась в длинных штанинах и упала на пол, прямо в лужу крови несчастной девушки, которую я снял с кола. Ее вырвало, и она еще минуту с ужасом вытирала о себя испачканную кровью руку.
Я выругался еще раз, подошел к ней и сказал второй девушке:
— Подними ее штанины — я их обрежу! Давай, давай быстрее шевелись! Я не могу одной рукой сделать это самостоятельно! Шевелитесь, мокрые кураки! Рассвет скоро, не дай боги, нас тут застанут! Смерть всем будет!
Подстегнутые моими криками, подростки задвигались быстрее, брюнетка придержала штанины и рукава остальных ребят, пока я их обрезал, затем они сделали то же самое для нее, и мы спустились вниз.
Внизу ребята вытаращили глаза на десятки трупов в различных позах, уложенных мной на пол, а потом увидели мертвого Амунга с перебитой гортанью и лужей крови под ним.
Брюнетка подошла ближе, всмотрелась, плюнула ему в лицо и стала пинать его тушу ногами, с рыданиями выкрикивая:
— Сестра! Несчастная Маруга! Тварь! Тварь! Тварь! — Она обернулась ко мне и сквозь рыдания сказала: — Сестра моя, она была на колу… он еще ее мучил весь вечер, а потом на кол посадил! Тварь!
У меня запершило в горле, я прокашлялся и сказал:
— Все, кончился он, забудьте! Отойдите к двери, сейчас тут будет жарко!
Вырвав из жирных рук работорговца ножны от своего меча, я вставил в них клинок и заткнул за пояс, потом взял несколько кувшинов со спиртным и расплескал вокруг, поверх ранее разлитого масла.
Сняв со стены светильник, я бросил его на кучу покрывал и подушек, пропитанных адской горючей смесью, — полыхнуло голубое жаркое пламя, затем закоптило загоревшееся масло, и мы выбежали из дома во двор, спасаясь от жара.
Сбежав, я оглянулся — в окнах здания мелькали языки пламени, и уже потянулся черный жирный дым. Подумалось: «Трупы сами сработают, как поленья, когда разогреются хорошенько — настоящий крематорий будет. Надо быстрее бежать — скоро появится стража, обязательно сообщат, что в особняке Амунга пожар».