Сновидения были совершенно безумные. Мне снилось, будто меня кто-то кусал — что-то вроде тонких длинных червей, глистов каких-то. Они втыкались в меня, проникали в тело и, шевелясь, ползали в мышцах, костях, в голове… я хотел дернуться, пошевелиться — и не мог. Это напоминало то, как однажды, когда я был у бабушки в деревне, мне приснился сон, как за мной гонятся цыгане. На хрена я им сдался — не знаю, но целая толпа цыган гналась за мной по деревенской улице, освещенной тусклыми фонарями с обычными лампами накаливания, раскачивающимися на ночном ветерке, как в блоковском стихотворении. Я пытался убежать от цыган, но ноги не слушались и передвигались медленно-медленно… Потом в руке одного из цыган появилась удочка — обычная, рыбацкая, с крупным крючком, и он забросил ее за меня, зацепил воротник рубашки и подтянул к себе, после чего достал нож и ударил снизу вверх — больно-больно. Я тогда проснулся в холодном поту и долго не мог уснуть, настолько картина была яркая, переживательная и страшная.
Вот и сейчас я вскинулся, встрепенулся и стряхнул с себя сон — этот сон с червяками, какой-то оплетающей меня паутиной, был настолько ярким и четким, что меня трясло от возбуждения, как в лихорадке. Лихорадке? А и правда, у меня вроде как начиналась лихорадка: тело горело, меня трясло, бросая то в жар, то в холод. Я тут вообще давным-давно не мерз — замерзнуть при температуре окружающего воздуха от тридцати градусов и выше мудрено.
Выбравшись из дупла — сон слетел с меня, как старая листва с дерева-гиганта, — я увидел, что солнце уже встает над горизонтом, — красный диск показался над линией леса, облака порозовели, небо было уже совсем светлым. Картина джунглей, залитых утренним солнцем, была очень красива: зеленые волны бесконечного лесного моря, тучи разноцветных птиц, взлетающих и садящихся на ветки, — красотища! Если только забыть, что я в этих джунглях не турист, а загнанный раб — бесправное и низшее существо, преследуемое и в любую секунду готовое погибнуть или драться за свою жизнь. Как бы я хотел увидеть родные леса, перелески, степи России! Вот когда начинаешь родину-то любить…
Я усмехнулся своим мыслям, почесался — тело зудело, как будто его искусали сотни комаров. Присмотрелся к рукам, к животу — правда, что ли, искусали? — множество красных точек испещряло кожу. Впрочем, они исчезли минут через двадцать, так что после сна в дупле у меня не осталось никаких неприятных ощущений, кроме тяжести в затылке — туда как будто вколотили небольшой колышек и обломили, ощущение инородного предмета в голове не оставляло, а потом и оно прошло.