Мужчины отсекают ноги по линии суставов, а потом один из них ножом разрубает грудину, вскрывает грудную и брюшную полости и извлекает внутренности — бледные, заключенные в синюю прозрачную оболочку. Первым делом достают печень и передают ее из рук в руки, откусывая по куску. Еще один кусочек Кезума отрезает и протягивает мне. Вкус оказывается примерно такой, как я и ожидала: нежный, тающий, похожий на вкус кровяного зельца. Есть, правда, в нем что-то новое и непривычное, но я пока еще не могу определить, что именно. Остатки печени вручаются юноше, который уже ждет у костра.
Потом мне дают попробовать кусочек почки. Вкусно. Немного отдает мочой, но вкусно. Затем какую-то сероватую железу. Возможно, поджелудочную? У нее вкус немного резиновый, но я все-таки глотаю без комментариев. Потом железной кружкой один из мужчин зачерпывает кровь, скопившуюся в брюшной полости животного, и все мы запиваем ею проглоченные органы. Только тут я понимаю, чем отличался вкус козлиной печени — тем же, чем козлиная кровь отличается от коровьей.
— Она же сладкая!
Кезума кивает, принимая у меня пустую чашку, и тут же зачерпывает новую порцию.
— Правильно, сладкая. А теперь дай-ка мне свою руку.
Молодые воины продолжают разделывать тушу, отделяя ребра и бедра, чтобы зажарить сегодня или отнести завтра в деревню, но Кезума делает перерыв, чтобы заняться мной. Для начала он отрезает узкую полоску шкуры, сантиметров двенадцать длиной и около четырех шириной, от края вспоротого брюха козы. Он прижимает полоску к тыльной стороне моей ладони, белоснежным мехом вверх, а влажной, скользкой стороной к моей руке, и пальцами что-то замеряет. Потом он кладет полоску на плоский камень и острием ножа делает два продольных разреза — один подлиннее, второй покороче. Снова взяв мою левую руку, он просовывает кисть в длинный разрез, так что он охватывает запястье, а потом вставляет мой средний палец в меньший разрез.
— Так положено во время орпула. Молодые воины приходят сюда сразу после обрезания, чтобы узнать о лечебных корнях и травах и убить свою первую корову. А больные приходят, чтобы поправиться. А это, — он показывает на мою руку, которую сейчас украшает полоска козлиной шкуры, охватывающая средний палец наподобие перевернутой буквы «У», — это такой специальный браслет, который приносит удачу. Если ты получаешь его во время орпула, то не должна снимать до тех пор, пока не вернешься сюда, или пока он сам не упадет. Тогда удача будет с тобой.
Я осторожно глажу мягкие волоски на своем новом браслете; сторона, обращенная к коже, все еще влажная.