– Если ты не перехватила заклятие, которым я его блокировал, не получится ничего.
Она снова взяла в руки устройство.
– Я не чувствую в нем никаких действующих чар, только следы.
– Правильно. В трансе разомкнуто несколько электрических цепей. Гляди, какое чудо, завелся! Главный принцип с техникой – магия может производить изменение, но состояние должно сохраняться уже без чар. Прости, научить не могу. С определенного момента лучше до нового доходить самому, потому что индивидуально.
– Сколько мы не виделись? Год? Ты изменился.
– Ты тоже. Стала еще красивее. Выглядишь не больше чем на двадцать пять.
– Работаю над собой, – передразнила Вероника. – Комплимент принимать как предложение остаться?
Артем отложил транс и присел на кровать, на которой между ними произошло столько интересного.
– Давай начистоту и прямым текстом. Пусть мы не давали друг другу никаких обязательств, а моя женитьба на татарской принцессе – чистой воды политика и брак по расчету, факт остается фактом. Я женился не на тебе, ребенка от меня ждет другая женщина. Между нами было слишком многое, чтобы это хоть в какой-то мере не могло тебя не задевать. Раньше мы встречались, не встречались, снова соединялись, это могло кончиться свадьбой или разрывом, чем угодно. Сейчас я женат. Следовательно, не будет никакого потом. Если приглашу тебя остаться, то, получается, просто оттрахаю. Как эйши или арабскую рабыню.
– Странно. – Она села рядом, но в целомудренном полуметре. – А почему тебя заставили на ней жениться?
– Ты до сих пор не знаешь?
– Знаешь ли, я постоянно наверху и не в курсе многого. Поэтому только догадки. Например, для унижения султана выдать его дочь за простого офицера.
– То есть не знаешь. Это династический брак.
– В смысле?
– Я – сын Ярославны Милославской, родной племянник князя Всеслава и следующий по очередности претендент на корону после Венцеслава.
Вероника прикрыла рот ладонью от удивления.
– Значит, я рылом не вышла для графа.
– Повторяю, брак династический, для облегчения присоединения татар к Руси. Гюль – мусульманка, с детства приучена презирать неверных. Дальше рассказывать?
– Так неожиданно. Но она не может быть тебе по-настоящему близкой.
– Старается. Сейчас живет у моей сестры. Не удивляйся. Родственников у меня вдруг стало много.
– Тебе сложно?
– Даже не представляешь насколько. Часто тоскую по времени, когда был простым, как грабли, мог водить тебя на «Скорпов» и не задумываться о завтрашнем дне, кроме оплаты за ипотеку. Главное – теперь я совершенно один. Сестра – монахиня, замечательный и по-своему несчастный человек. Далеко не во всем меня может понять. Остальные лишь временные попутчики, сослуживцы. В трудных ситуациях я гораздо чаще спасаю их, чем они помогают мне. Миссию, для которой ты мне принесла материалы, я вынужден исполнять в одиночку. Самое страшное, не могу на это забить, уйти в отставку или просто в отпуск. А еще не могу объяснить толком, почему продолжаю делать вещи, которые считаю правильными, но мне абсолютно не нравящиеся. Мне не хочется так жить, но иначе невозможно! – Последнюю фразу он буквально выкрикнул.