– Думаешь, ты лучше всех получился? – спросила она у Евгеши. – Ни фига подобного! Если человеку важно, как он выглядит на фотках, то всегда будет казаться на них форменным идиотом.
Чимоданов, только что показывавший Евгеше рожки, спрятал высунутый язык и посмотрел на часы, стрелками которым служили две картонные моркови, а цифрами – связки чеснока. Мистическая бабушка со своим огородом просочилась и сюда.
– Ну все! Можно понемногу валить! Через десять минут у меня конец смены! – заявил он.
– И у меня, – отозвалась Вихрова.
– А чо? Может, сходим куда-нибудь? Домой неохота. У нас сегодня общество светофоров собирается. Один мужик собрался голышом на Останкинскую башню лезть, и остальные его морально готовят… Так что, вы как? – спросил Петруччо.
Мошкин, смертельно боявшийся возвращения Кати, торопливо закивал. Ната подумала и тоже не отказалась.
* * *
Вечер прошел под знаком Чимоданова. Вначале они долго бродили по улицам, влипая в истории. Из окна проезжавшего троллейбуса в Мошкина попали скомканной бумажкой из-под мороженого. Евгеша спокойно вытер с носа сливочный след. Сутью его натуры было абсолютное миролюбие. Он скорее готов был совсем похорониться под грудой липких бумажек, чем кого-либо утрудить или обеспокоить. Зато Петя, в которого ровным счетом ничем не попадали, неожиданно возмутился, погнался за троллейбусом и отстал только метров через триста.
Пока он носился за троллейбусом, к Нате приклеился бизнесмен на длинной серебристой машине, представившийся «другом молодежи». У «друга» было милое моложавое лицо и жирные автомобильные ляжки. Мошкину неловко было прогонять его, потому что человек мог обидеться, но тут вернулся потный и злой Чимоданов, держащий в руке доску с гвоздями, которой ему так и не удалось подбить троллейбус. «Друг молодежи» поспешно ретировался.
– А чо он хотел? – спросил он.
– Да мы не поняли.
– Странная штуковина получается! Я даже когда молчу, меня все почему-то боятся! – Петруччо зашвырнул доску в кусты и минут десять шел спокойно, как приличный человек. Потом его снова потянуло на приключения.
– Спорим: до того магазина с зеленым козырьком сто шагов!
– Больше, – неосторожно ляпнул Мошкин.
– Ну спорим, да? Все, поспорили на пятьсот рублей! Забито!
– Я с тобой не спорил! – испугался Евгеша.
– Спорил-спорил-спорил! Вихрова докажет!
И Чимоданов поспешно затопал к магазину, растягивая шаги так сильно, что временами казалось, что он вот-вот сядет на шпагат. Мошкин брел за ним и, повторяя, что «он же не спорил?», переживательно грыз ногти. Справедливость восторжествовала – как спорщик ни хитрил, до магазина оказалось сто двадцать шагов.