Он кашлянул и, скрывая, что растроган, быстро вытер глаза.
– Фто? Аллергия? У меня тут тофе фсегда аллергия! Офобенно, когда фетер со стороны рофи! – сказала Шмыгалка.
Эссиорх опасливо оглянулся на нее, но по лицу преподавательницы маголодий можно было определить только, что она торопится.
Четверо серьезных домовых в красных рубашках тащили за руки и за ноги английского гнома с головой, похожей на крупную редиску. Остальные готовили катапульту, собираясь отправить его в английский сектор. Заметив Шмыгалку, домовые опустили гнома на траву и разом стащили шляпы. Гном лежал на земле и, заложив руки за голову, нагленько посвистывал. Он был лысый, с большим багровым носом.
– Разведчик? – спросил Хранитель, знавший, как ревностно домовые охраняют территорию.
– Какое там! Он у них вроде как местный анархист! Со всеми расплевался! Туда-сюда летает! Третий раз за месяц! Со своими поссорится – они его сюда футболят!
– А мне чюхадь! А мне плювадь! – с акцентом сказал гном.
– Про твою простуду и избыточное слюноотделение расскажешь вон той елочке! Она лечебная! Надо только хвою пожевать! – отвечали ему домовые. Отдохнув, они взяли гнома и поволокли дальше.
– Домофые с гномами – кофмар!!! Кофают окопы, зафели разфедку. Засады у них по куфтам. А русафки? Им лучше в проточной воде, а кикиморам в заболоченной! Так они подговорили боброф подгрыфать дерефья! Перегорофят реку и ффыряют в нее гряфь! И зачем мы фзяли в Эдем псю эфу нежить? Сделай кому добро – оно сто раф тебе ауфнется! – возмущалась Шмыгалка.
– За хороший поступок всегда получаешь в нос. Хорошее дело этим закрепляется, – улыбнулся Эссиорх.
– Во! Прафильно говориф! Ну идем!
Пока они шли, Эльза Флора делилась с хранителем своими взглядами на земную историю. Слушать ее было занимательно. Выходило, что вся древность, средние века и новое время – непрерывная борьба света и мрака. По ее мнению, даже лист на земле не падал, чтобы это для чего-то или для кого-то не было нужно.
– А кредиты, по-твоему, Троил придумал? Кредиты – это отсроченная месть мрака за фосстание рабоф ф Риме и отмену крефостного права в Рофии! – заявила она.
Собеседник попытался найти связь.
– Но почему именно кредиты? И почему крепостное?
– Думай, Фася, думай!
Он стал думать, и его осенило.
– А-а, ну ясно! То же самое, только под другим соусом! Кредиты то же рабство. То было внешнее, а это скрытое.
– Умнифя! И не скажешь, что уже нескофько лет на земле!
– Слушай! Ты знаешь, зачем нас фызва… вызвали? – торопливо поправился Эссиорх, с испугом сообразив, что случайно передразнил Шмыгалку.