Эссиорх
Серым утром, когда время душно залипло где-то между часом маньяков и часом самоубийц, по бескрайнему городу Среднего Тартара тащилась хрупкая старушонка. В пути она была давно – пропылилась и подустала. Старушка плелась по короткой улице, ведущей прямиком к резиденции Лигула, и ее ничуть не смущало, что в Среднем Тартаре эта улица считалась одной из наиболее опасных. Не всякий канцелярист согласился бы рискнуть полным эйдосов дархом, проходя по ней в одиночку.
Квартала два она прочапала без приключений. Потом из-за обвалившегося забора к ней метнулся Дядя с Червивыми Пальцами, схватил за плечо и разинул жуткий рот с обрубком языка. Старушка спокойно обернулась, деловито оглядела Дядю с головы до ног и заботливо застегнула пуговицу на его прогнившей рубашке.
– Чагой ты, милок, с утреца разманьячился? Ступай-ка, болезный, спать!
И хотя сказано это было более чем добродушно, Дядя с Червивыми Пальцами почему-то заскулил, сник и на четвереньках полез за заборчик.
Старушонка продолжила свой путь. По сторонам не смотрела – обломки Вавилонской башни заинтересовали ее не больше, чем сгоревший дворец царя инков. Лишь у ржавой торпеды с прикованными к ней скелетами в морской форме старушка ненадолго остановилась и сказала: «Эге!» От времени они почти осыпались, но некоторые еще слабо шевелились.
Ей смутно припомнилось, что этой торпедой был протаранен транспорт, перевозящий через Ла-Манш две тысячи детей. Той ночью у нее было много работы. Транспорт тонул медленно, всего в километре от берега, но ночь была бурной, зимнее море штормило, и спасательные суда так и не сумели подойти.
Подобрав юбку, старушонка осторожно перебралась через торпеду и вскоре благополучно достигла резиденции Лигула. Молчаливый страж, широкие ножны которого вмещали сразу два клинка, распахнул перед ней двери. Жалуясь и охая, старушка захромала мимо длинного стола. Канцеляристы скрипели перьями, притворяясь, что не замечают ее. Гостье это не понравилось. Она остановилась и будто в поисках платка сунула руку в карман. Через секунду оттуда выпал брусок и, точно живой, резво побежал под стол.
– Ох, бабка старая, руки дырявые! Чем же я косу буду править? Люди мереть перестанут, какая путаница в бумагах! Видно, уж вам, молодым да шустрым, придется в человеческий мир выбираться, мою работенку на себя брать! – запричитала старушка.
Канцеляристы, народец ушлый, правильно поняли намек и сразу полезли под столы искать пропажу. Лишь один, важный, толстый, попытался остаться на месте.
– А ты чего не ищешь, болезный? Расхворался? Спинка не сгибается? Чай, эйдосов много нахапал! Ну да я Лигулу скажу – он тебя полечит! – сладко пропела старушка.