Он повернулся к тучному, и тот одним движением развернул огромный, повисший в пространстве свиток.
1. Вы в Книге Семи Дорог. В нашем мире возможно все. Даже то, что невозможно.
2. Все сказанное – сотворено. Все сотворенное – сказано. Ничего из сказанного нельзя перечеркнуть.
3. Ваши тела – временные. В этом мире реальны только мы. Назад вернется только тот, кто соберет артефактное оружие всей семерки.
4. Собрать его можно, либо убив владельца, либо получив добровольно. Но в этом случае отказавшийся от оружия навеки становится рабом нашего мира.
5. Бессмертны здесь только мы трое. Причинить нам вред нельзя.
Шилов подошел к мосту. Остановился. Прочитал.
– Значит, мы должны убить друг друга? – спокойно уточнил он.
– Да. Либо он отдаст оружие добровольно, – откликнулся «сенатор». Голос звучал высоко, как у евнуха.
– И тогда к нам вернется память?
– К одному из семи. Рабам и мертвым она не нужна, – любезно поправил белобородый.
– А если просто отобрать? У спящего или оглушенного?
– Нет. Связь оружия и его владельца не разрушится. Только отречение или смерть.
– А пятый пункт в силе? Ну про ваше бессмертие? – Шилов неприметно повернулся левым боком и выставил вперед ногу.
Ответить ему никто не успел. Секира запела женским голосом, потом взвизгнула. Воин с седой гривой вскинул лицо. Она перестала визжать и вильнула, наткнувшись на что-то невидимое. Не коснувшись лба, заскулила и, метнувшись к ноге Шилова, едва не раздробив ему ступню. Шилов моргнул и, вовремя убрав ногу, атаковал повторно. Секирой он работал блестяще. Не вкладывался, атакуя одной тяжестью оружия. Предугадать атаки было сложно – все шли под неожиданными углами. Первая в шею, вторая в подмышку, хотя атаковал как будто руку, третья – по ноге. Казалось, владелец дает оружию полную волю, но вместе с тем ни на миг не теряет контроля над ним.
Рекзак Монеест, Уст Дункен и Тавлеус Талорн наблюдали за попытками Шилова причинить им вред с вежливой скукой. Первым надоело Уст Дункену. Белобородый старец отмахнулся, как от комара, и Шилов покатился по земле.
– Можешь попытаться еще раз. Уже не его, а меня! – предложил Дункен.
– Да нет! – откликнулся Шилов, вставая с земли. – Зачем? И так все ясно.
Он повернулся, точно сдаваясь, равнодушно потянул с земли секиру, а уже через мгновение она, описав полукруг, попыталась сбрить голову стоявшему в стороне «сенатору». И снова отлетела, чудом не оставив без головы самого нападающего. Шилов улыбнулся, принося извинения. Его гибкое лицо приняло сожалеющее выражение человека, случайно сделавшего небольшую глупость.