Книга Семи Дорог (Емец) - страница 186

Шилов поднялся. Он стоял, сутулясь, и ни на кого не смотрел.

– Я ухожу! – сказал Виктор и пошел к тому месту частокола, где бревна обрушились.

– Куда? – спросила Варвара.

– Не имеет значения. И держитесь от меня подальше! Тот, кто увидит меня первым, увидит меня в последний раз.

– То есть ты…

– Да: это война, – по-прежнему избегая смотреть на кого-то, сказал он.

– Но это глупо! Понимаешь: глупо! – крикнула Дафна.

Тот, не отвечая, перешел на бег. Секиру держал в опущенной руке. Она негромко напевала что-то женским голосом, который прерывался волчьим воем.

– Это не глупо! Обратный билет получит только один. Понятно, что мы тут прикидываемся друзьями, но факт есть факт. Если ты такой добренький, сдохни сам. А все остальное демагогия, – негромко сказал Чимоданов.

Он встал и исчез в той же щели частокола, что и Шилов.

– Пока!

– Я тоже с ними, да? – зачем-то спросил Мошкин. Он встал и опять сел. Потом снова встал. Мефу это надоело.

– Иди уж, раз собрался!

Евгеша обрадовался, что ему это сказали, и ушел. Потом пришел. Потом снова собрался уходить. Он, как всегда, колебался и ждал пинка судьбы, который помог бы определить, чего именно он хочет.

Палочка Прасковьи продолжала тихо скользить по песку.

– Ну и чего ты пишешь? Дашь посмотреть? – спросил Буслаев, направляясь к ней.

Дафна увидела лицо девушки, когда он задал этот вопрос.

– Не надо! – крикнула она, но Прасковья уже отняла ладонь, позволяя увидеть то, что она нарисовала. Волнистая линия – это, скорее всего, море. На нем – плот. На плоту – сама Прасковья. Все остальные фигурки барахтаются в воде. Со стороны же плота на них накатывает…

– Что это?! Осторожно! – крикнула дочь Арея.

Меф успел обернуться. Над частоколом неспешно поднималась огромная волна, неторопливая, сознающая свою несокрушимую силу. Вода была повсюду. И Мефодий, и Дафна, и Варвара, и Мошкин, сбитые с ног, закувыркались по тому, что когда-то было сушей, а теперь стало морским дном.

Прасковья, покачиваясь на плотике, меланхолично болтала босыми ногами в воде. Ее глаза были печальны. На коленях лежала флейта.

Глава 22

Семидорожье

Я думаю, многие дети вырастают в отвращении к добродетели потому, что ее безустанно внушают, перекармливая хорошими словами. Пусть ребенок сам открывает необходимость, красоту и сладость альтруизма.

Януш Корчак

Задыхающийся, наглотавшийся воды, Мефодий вынырнул на поверхность. Рядом всплыло копье. Плот с Прасковьей был метрах в десяти. Буслаев хотел крикнуть, чтобы плот загорелся или на него упал метеорит, но только судорожно закашлялся: легкие были полны воды.