– А мост Чимоданова вон тот огромный на мраморных львах?
– Нет, тот, скорее всего, Прасковьи. Мост Чимоданова бетонный, который прикрывают зенитки.
Они перебежали через мост. Небольшой остров порос деревьями и кустарником. Ближе к берегу, на поляне, горел костер. Мефодий и Дафна видели, как огонь алой запятой отблескивает в кустарнике. Погода была пасмурной, сырой. Туман жался к земле. Меф попытался рассеять тучи, но у него не получилось. Видимо, остальным хотелось, чтобы погода была именно такой.
Первым он увидел Чимоданова. Петруччо прохаживался по поляне и, собирая сухие ветки, бросал в костер. Прасковья грела руки. На коленях у нее лежала коробка с конфетами. Увидев Дафну и Мефа, она достала блокнот.
«Хочешь конфетку?» – написала и посмотрела на Буслаева грустными глазами. Меф покачал головой.
«Никто мне не верит. Может, все-таки хочешь?»
– Нет. Меня и Дафна неплохо кормит.
Девушка вздохнула и бросила конфету через плечо. Там, где она упала, в земле образовалась метровая дыра, которая со свистом начала втягивать в себя воздух и предметы. Потревоженная сквозняком, Прасковья неохотно повернулась и заштопала дыру взглядом.
«Шутка-мишутка!» — записала в блокноте.
Кустарник затрещал. Мефодий напрягся, готовый метнуть копье. Перед ним возник Шилов. До этого момента тартарианец скрывался в зарослях, никому не доверяя и дожидаясь, пока все соберутся.
Грозный Виктор был в самых дурацких доспехах, которые только можно было придумать. Доспех был трехслойный. Нижний составляли разрезанные тыквы, средний – яблоки, и внешний – вишни. Голову венчал шлем из арбуза с вынутой из него мякотью. Дафна, никогда не предполагавшая, что у воина есть чувство юмора, хотела засмеяться, но случайно заглянула в его глаза, и смех замерз в горле.
– Это все она со своим треклятым ножом! Не отцепляется от меня ни днем, ни ночью! Стальные доспехи режет как бумагу – я проверял, и отвлекается только на это! – Шилов повернулся. В спине у него, залитый вишневым соком, торчал нож Элдера и с наслаждением пилил яблоки.
– Не надо было убивать моих лошадей! – с ненавистью глядя на него, сказала Варвара.
– Я не убивал.
– Прямо уж. А тот степной пожар ночью? Или скажешь, это Прасковья?
Виктор схватился за рукоять секиры. Накручивая хозяина, орудие истерично залаяло и завизжало.
– Не надо, – мягко сказал Меф и, загородив дочь Арея, качнул пилумом. – Ты не успеешь! Это артефакт. Он не промажет, если я специально этого не захочу.
Шилов понимал это и сам. Рука на секире немного расслабилась.
– Договаривались никого не трогать! – процедил он.