Кроме того, у щенка обнаружились и некоторые вполне ожидаемые недостатки, приводившие ко вполне ожидаемым последствиям. За ним надо было постоянно вытирать и убирать. Пока Багров, ругаясь, убирал (почему-то уборка сваливалась всегда на него), Ирка сделала в дневнике запись, что домашние животные делятся на пахнущих и воняющих. Причем грань между двумя этими понятиями прочерчивается любовью.
– Я не могла тебе дозвониться! – сказала она, но сказала как-то невнимательно. Багров понял, что расспросов не будет. Ирка утонула в заботе о щенке, на несколько часов забыв о его существовании.
Когда малыш уснул, Ирка взяла карандаш и стала отмечать в тетради график кормления. Она сама себя не узнавала: такая безалаберная в быту, а тут вдруг какие-то графики, дневной прирост веса и так далее. Поняв, что забыла, сколько щенок прибавил вчера, она машинально стала грызть карандаш. Оглядывала следы зубов и снова грызла. Причем карандаш кусала не стихийно, а обгрызала по кругу, чтобы остался ровный след зубов. Коварный Багров заметил это и предложил принести с улицы щепочек на ужин. Трехкопейная дева запустила в него подушкой. Некромаг успел наложить на подушку заклятие бумеранга, и, втрое ускорившись, она вернулась к Ирке. Готовая к неожиданностям, девушка встретила подушку еще одним заклятием бумеранга. Багров пригнулся. Подушка ударилась в стену и, лопнув по шву, пустила перо.
– Ты думай, что делаешь! Ты ускорила мое тройное еще в три раза! Ответь я тем же, следующим усилением мы вынесли бы стену, – предупредил Матвей.
Ирка посмотрела на плакат: «Разжигать костры запрещено!», изображавший туриста с лицом маньяка и спичкой в вытянутой руке. Плакат пылился в углу рядом с десятком таких же, оставшихся со времен, когда их кирпичный сарай был будкой технической службы.
– Может, и надо было, – пробормотала она.
Они с Матвеем уже месяц как планировали переезд в Приют Валькирий, но никак не могли достигнуть нужного градуса раздражения, необходимого для перетаскивания мебели и расталкивания по коробкам множества книг.
Багров чутко уловил скачок Иркиного настроения.
– Чего с тобой такое?
– Ничего.
Матвей молчал, и она поняла, что «ничевом» его не провести.
– Помнишь, я тебе говорила? Ну мою мысль, что после смерти каждой валькирии положена своя планета? А мне достанутся только четыре стены Приюта Валькирий, потому что я предпочла его всему остальному!
– Неужели тебе этого мало? Зачем вечность, когда есть я? – не поверил Багров.
Ирка пожала плечами.
– Ну, планета это так, частность. Может, чего-нибудь такое там будет, чего я и представить сейчас не могу? Например, все превратятся в прекрасных бабочек, и только я останусь амебой-туфелькой, потому что немного не дотерпела?